показался мне удивительно густым, небо было запорошено звездной пылью, а от чистого, невероятно прозрачного воздуха пощипывало в горле. Так вот почему люди предпочитают жить здесь, подумал я. Легкие у меня горели после быстрого подъема, как будто тело напоминало о том, что разница между восточной и западной границами округа Боулдер, по крайней мере вертикальная, составляет более полумили.

Кельда почти не запыхалась, но мне показалось, что она прихрамывает.

— Как… ваши… ноги? — отдуваясь, спросил я.

Она покачала головой, открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом снова сомкнула их, сделала быстрый вдох и проговорила:

— Ноги болят. Но это не значит, что я собираюсь сесть. Это не значит, что я собираюсь вернуться домой. Они болят. Но они болят почти всегда. Идемте, нам нужно найти Тома.

— О'кей.

Ее враждебность немного удивила меня. Будучи ближе к дому, я сам постучал в дверь.

Нам открыл на редкость приятный темнокожий мужчина. Глубоко посаженные черные глаза излучали внутреннее тепло, которое как будто окутывало его мягким сиянием. Он протянул руку:

— Здравствуйте, я Бока. Пожалуйста, входите. Вы, должно быть, доктор. А вы, — он слегка повернул голову, — агент ФБР. Том рассказывал мне о вас.

— Приятно познакомиться, — сказала Кельда. Что-то в этом человеке — его красота? глаза? манеры? — смягчило ее, как тепло смягчает сливочное масло.

— Мы очень благодарны вам за все, что вы сделали для Тома, — добавил я, протягивая левую руку. Дыхание мое уже почти нормализовалось, так что длинное предложение далось без труда.

— Я не сделал ничего такого, что выходило бы за рамки простой любезности. Могу я взглянуть на ваши документы? Пожалуйста, не обижайтесь.

Фэбээровский значок Кельды выглядел куда представительнее моего водительского удостоверения, но Боку удовлетворило и то и другое. Он даже нацепил очки, чтобы разобрать мелкий шрифт. Очки на цепочке висели на могучей шее. Вернув документы, Бока огорошил нас совершенно неожиданным заявлением.

— Спасибо. Но, боюсь, Том ушел.

— Что? — скорее, устало, чем удивленно воскликнула Кельда.

Похоже, она и не ожидала, что вечер закончится благополучно и все пройдет гладко.

Бока провел ладонью по седеющей шевелюре и внимательно посмотрел сначала на нее, потом на меня, как будто решая, можно ли нам доверять. Пригласив нас в дом, он, однако, так и остался стоять в проходе.

— Минут пять назад у моей двери появился какой-то человек. Когда я вышел поговорить с джентльменом, Том, наверное, решив, что злоупотребляет моим гостеприимством, вылез в окно и исчез.

— Этот человек представился?

— Нет, не представился.

— Пожалуйста, расскажите мне о нем. Все, что помните.

Кельда взяла инициативу в свои руки и не давала мне вставить и слово.

Бока кивнул, а когда заговорил, я был очарован его спокойствием, взвешенностью каждого слова, глубиной интонаций. Впечатление было такое, что он декламирует выученный наизусть текст.

— Это худощавый мужчина в новых джинсах и серой, без узора, рубашке. На всем следы грязи. И… — Бока помолчал, подыскивая подходящее выражение, — у него лягушачьи глаза.

— Лягушачьи глаза?

— Да, они у него такие выпученные, навыкате. Как у лягушки. И… о да! — С этим «о да» тон голоса моментально изменился с тенора на баритон. — У него пороховые ожоги на голове.

— Где именно? — моментально спросила Кельда.

Я так и не понял, почему месторасположение пороховых ожогов так важно.

Бока поднял руку, расставил средний и указательный пальцы и приставил их к голове — средний в правом верхнем углу лба, на границе волосяного покрова, второй чуть ниже и ближе к правому виску.

— В этих местах, мэм.

— Почему вы решили, что это именно пороховые ожоги? — не отступала Кельда.

— Потому что это были пороховые ожоги и еще потому, что от него пахло порохом. Мне хорошо знаком этот запах.

— Вы можете описать его? Этого человека? Сильный, с мощными, как… как вон те поленья, бицепсами? — Она указала на аккуратную стопку поленьев в нескольких футах от крыльца. Каждое из них было примерно шести-восьми дюймов в диаметре.

— Нет, мэм, я не назвал бы его сильным. Скорее наоборот.

— Высокий? Худой?

— Да, довольно высокий, но пониже доктора.

Бока коротко взглянул на меня и слегка наклонил голову.

— Волосы? Длинные, короткие? Какие?

— Короткие. Зачесаны назад.

Я уже догадался, что, задавая вопросы, Кельда имеет в виду вполне конкретного человека. Но возможно ли это? Или Том сообщил ей что-то такое, о чем не рассказал мне?

— Он назвал себя?

— Нет. Только сказал, что заблудился, и попросил разрешения воспользоваться телефоном. При этом он пытался заглянуть в дом.

— Он был вооружен?

Бока убрал руку за спину, достал что-то из заднего кармана брюк и предъявил нам. На его широкой ладони пистолет казался игрушечным.

— Это было у него в кобуре на лодыжке. Я немного занервничал и забрал пистолет себе.

— Забрали у него пистолет? Вот так взяли и забрали?

— Я немного знаком с боевыми искусствами, мэм. Ничего особенного, пришлось лишь помочь ему потерять равновесие. Все остальное не составило большого труда. Как я уже сказал, он не слишком физически сильный человек.

— Я могу забрать у вас оружие? Не возражаете?

— Ничего не имею против.

Она взяла пистолет, проверила, заряжен ли он, и положила в сумочку.

— Где сейчас этот человек?

— После того как я обезоружил его, он вывернулся и убежал в лес. Похоже, не собирался никуда звонить.

— А Том? У него есть оружие?

Прежде чем ответить, Бока внимательно посмотрел на Кельду, как будто искал в ее лице что-то особенное. Может быть, уверенность. Потом сказал:

— У него с собой ружье, мэм.

Воспользовавшись паузой, я поспешил вмешаться в разговор.

— Бока, нам нужно знать все, что рассказал вам Том. Можете уделить нам несколько минут?

Кельда покачала головой.

— Я должна найти Тома. Иначе будет поздно. — Она взглянула на Боку: — Я приехала сюда на чужой машине. Можете одолжить мне фонарик?

Мне очень хотелось спросить, что она имела в виду, когда сказала «иначе будет поздно», но тут Бока кивнул:

— Да, мэм.

А потом Кельда взяла фонарик и, не говоря ни слова, вышла в ночь.

Сделав несколько шагов, Кельда повернулась и, обратившись ко мне, попросила никуда не звонить и не звать никого на помощь.

Мне это не понравилось, но когда я открыл рот, собираясь предъявить свои аргументы, она сказала:

— Вы не обо всем знаете, Алан, поэтому не усугубляйте ситуацию.

Я едва не рассмеялся.

В доме Боки была всего одна комната. Ниша в задней ее части служила ванной; за полупрозрачной шторой просматривалось дорогое современное оборудование. Одну стену целиком занимали книжные полки. Дорогих книг я не заметил —