Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послы пришли в замешательство. А тому, кто сидел на лошади, стало плохо — он еле держался в седле. Каган ощутил внутри ликование: эти придворные китайцы, кажется, в первый раз столкнулись с настоящим кочевником! Да, каган любит показать себя. Кажется, у него это в крови. Тэнгэри создал его таким, что ж тут поделать!
Эти послы носят белые шапки с черными каемками. У всех одни и те же, как у солдат в строю. Из-за этого они неотличимы. Но каган их знать не хочет, ему не до них. Пускай расскажут при дворе о нравах хана-варвара — это будет лучшее, что он желает!
Ближайший посол протягивает бумаги — список всей контрибуции.
«Посмотрим. Да что мне смотреть! И так видно, дают много. Покажу список Бортэ: что она скажет?»
Бортэ стоит у юрты рядом. Она постарела. Сколько же они вместе! Ее распущенные черные волосы пробрала редкая седина. Одежда тоже черная.
— Любимая, посмотри…
Бортэ согласна. Еще бы, столько добра! Обычно он с ней обсуждает такие дела. Один ум — неплохо, а два, да таких, как у них, — лучше! Нет, они ничего не добавляют в список. Здесь только людей — тысяча, а еще — золото, драгоценности, чего только нет!
Он отдает список послам и кивает — это значит принимает дары. Они как будто рады, хотя, как видно, напуганы его игрой с саблей. Может быть, они думают, что он замышляет кинуться на них, зарубить и потом так же облизывать саблю?
Но он их отпускает. Послы спешно уносятся на лошадях — к себе, в Пекин. Вот уж для них испытание, для мучнистолицых! Они как дети — наивны и трусливы. Прячутся от жизни, от людей, от кагана. Но ничего, пусть расскажут о нем при дворе!
Он идет в юрту вместе с Бортэ. Проходя через полог, запахивает его — и садится на свое место. Неподалеку садится любимая. Они сидят и смотрят на клубящийся дым очага. Что в этом дыму они видят?
Окружающие духи показывают изнанку вещей. Так хорошо понимать больше, чем видеть только глазами. Их жизнь будет вечной — это согревает. И приходит новое знание: в этой жизни предстоят грандиозные дела. И Пекин — ближайшая и первейшая цель…
Под тихое полыхание огня и идущий кверху дым они полны великих мыслей о будущих делах. Но прежде чем полностью погрузиться в мир духов, каган спрашивает:
— Бортэ, мы с тобой еще долго проживем?
— Да, Темучжин, до конца.
— До конца чего?
— Наших жизней.
— А потом? Мы не будем вместе потом…
Он плачет. Великий каган, которого так боятся. Плачет и Бортэ. Они обнимают друг друга в темноте и засыпают, отогнав грустные мысли. Ведь пока все так хорошо!
Ван почувствовал, что вновь переносится куда-то. Вновь темнота сменялась ярким светом — настоящий калейдоскоп, пролетающий мимо с огромной скоростью!
Но вот все закончилось, и он очнулся.
Перед ним стояла ведьма. Она не сразу улыбнулась, но это случилось. Она сказала:
— Теперь ты все знаешь.
— Я был Чингисханом! — вырвалось у него.
Ведьма ушла в дальнюю часть кабинета и пробурчала:
— Ты получил ответ на свой вопрос.
Это прозвучало скорее как утверждение. Он ответил:
— Да, я увидел ее. Мою любимую.
Он списал на счет ведьмы оплату и поспешил прочь из кабинета.
Маршал полетел в Столетнюю башню: там продолжалась конференция, и его ждала Патриция с детьми.
Глава 23
Пока в большом зале конференций Столетней башни проходило мероприятие, приковавшее внимание всех жителей астероида, в невзрачном кабинете главного экономиста района Миротворцев шло не менее значимое совещание. Правда, оно было скрыто от глаз посторонних. Чиуг, Цвок и Жом приняли все необходимые меры, чтобы никто о прибытии экс-генерала не разнюхал и чтобы их приготовления к заданию, порученному нейросетью, оставались тайными.
Когда Чиуг вошел в кабинет, экономист предложил ему поменяться местами: слишком велики в нем были волнение и трепет.
— Как успехи? — спросил экс-генерал, устроившись за столом Цвока, тогда как тот примостился на сиденье рядом с Жомом.
— После многих часов у меня что-то начало получаться, — проговорил Жом и посмотрел на Цвока.
Тот кивнул:
— И у меня.
Чиуг не похвалил их. Он выжидал, очевидно, давая понять, что одних слов недостаточно. Первым это сообразил Цвок — он встал с места, отошел от сиденья на три шага и начал производить в воздухе пассы руками. Через мгновение контуры его фигуры приобрели прозрачность. Исчез объем, краски, наполненность. Еще через несколько мгновений фигура главного экономиста почти пропала. Лишь кое-где остались следы контура — они колыхались в воздухе, будто намалеванные грубой кисточкой.
— Грязно. Пока грязно, — произнес Чиуг, не изменившись в лице. — Надо тренироваться дальше. А у вас как получается? — посмотрел он на Жома.
Толстопузый экс-президент вышел на место Цвока, покуда тот проявился в воздухе и сел на сиденье.
Жом совершил те же самые пассы руками, как и Цвок минуту назад, и скрылся от глаз сообщников. Лишь кое-где в воздухе была заметна мелкая рябь.
— Вот это уже лучше! — ухмыльнувшись, проговорил Чиуг.
— Ну я же стараюсь, — сказал Жом из пустоты.
Через несколько мгновений он обрел плоть и опустился на сиденье.
— Мы действуем по плану, — заявил экс-генерал и забарабанил пальцами по столу. — Наш успех гарантирован, поверьте мне. Астероид вздрогнет, когда мы начнем действовать!
При этих словах Жом и Цвок увидели вспыхнувший огонек в глазах Чиуга.
Цвок неуверенно проговорил:
— Вы думаете, действительно нужно, чтобы люди вздрогнули? Может быть, мы сделаем это не так стремительно?
— Эх, Цвок, вы всегда были слишком наивным, — ухмыльнулся Чиуг, встал из-за стола и подошел к сиденью. — Кто же вас будет терпеть, если вы растянете это удовольствие на долгий срок? Надо сделать все быстрее быстрого и скорее скорого. Тогда никто не успеет нас найти. Просто некому будет искать! Понимаете меня? — Чиуг ехидно смотрел на экс-казначея.
Тот скривил губы:
— Конечно, понимаю. Но что значит «некому искать»? Я, например, не хотел бы больших жертв! Какой в этом смысл? Зачем нужно убивать?
Чиуг фыркнул и вернулся за стол.
— Вы рассуждаете наивно, — подыграл Жом, хитро посмотрев в сторону бывшего генерала.
Чиуг продолжал:
— Или — мы, или — они, вы понимаете или нет? А жертвы будут в любом случае. Когда прибудет нейросеть со своими союзниками, она ведь
