Это было уже чересчур для него. В конце концов он не выдержал и расплакался. Затем взял телефон.

Он понимал, что это не очень хорошая идея, которая идет вразрез с пожеланиями Марины, но сделать ничего не мог. Он не мог удержаться. Он позвонил ей на мобильный. Пока он ждал, руки его дрожали. Молчание. Потом голос автоответчика: «Оставьте сообщение». Он говорил коротко и сжато: «Позвони мне. Дай мне знать, что с тобой все в порядке». Тишина. Еще один звонок. Тишина. Еще звонок. Опять тишина. Все время одно и то же.

В конце концов он уселся на край кровати — с Марининой стороны, уставившись на пустую колыбель и не в силах пошевелиться. Бóльшую часть ночи он так и просидел, положив руку на лежащую рядом трубку телефона, — просто на случай, если она все-таки позвонит.

Но ничего не произошло. Не было ни звонка, ни сообщения. Ничего.

В какой-то момент он, видимо, все-таки уснул, прямо в одежде, скорчившись на ее стороне кровати. И проснулся от звонка на свой мобильный. Думая, что это Марина, он подскочил, схватил упавший телефон и быстро поднес его к уху. Сердце глухо стучало в груди, надеясь, что это звонит она.

Но это был Микки. Сказал, что на Мэлдон-роуд произошло убийство и что ему необходимо приехать туда. И как можно скорее.

Пришлось сразу вставать. Он наспех умылся и почистил зубы, после чего постарался собраться, отбросить все личное и отправился прямо на место. Он понимал, как сейчас выглядит. Но ему было все равно.

— Ее бойфренда зовут Эдриан Мерфи. Очевидно… — Микки быстро взглянул на тело, лежащее на полу, но не задержался на нем, вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз. — Очевидно, Зоя сказала, что у ее подруги возникли кое-какие проблемы. С бывшим парнем или что-то в этом роде. Зоя звонила ему прошлой ночью, говорила, что не может заснуть. Он сказал, что сейчас приедет, но она ответила, что это не очень хорошая идея. Еще она сказала, чтобы он сначала позвонил, а потом уже, если она не ответит, приезжал. Что он и сделал.

— И где он теперь?

— В управлении. Дает показания. Я подумал, что будет неправильно держать его здесь.

— Верно.

Микки продолжал смотреть на него.

— Вы бы лучше надели комбинезон, босс. Скоро приедут криминалисты.

Фил кивнул и поднял глаза. К нему по узкому коридору направлялась Анни. Глаза ее были широко открыты от ужаса, почти так же, как у мертвой блондинки на полу.

— Ты в порядке?

Она с отсутствующим видом кивнула.

— Это и было мое дело, босс. То самое, о котором я вам вчера говорила.

Фил снова посмотрел на труп, потом на своего констебля.

— Это она? Твоя жертва преследования?

Анни покачала головой.

— Это подруга, которая осталась ночевать у нее.

Фил огляделся по сторонам.

— Где же тогда она сама, эта твоя девушка?

— Не знаю, — ответила Анни. — Пропала…

Сюзанна открыла глаза. Но темнота никуда не исчезла. Она попыталась пошевелиться. И не смогла.

Внутри поднялась волна паники. В уголках глаз выступили слезы. Она закричала, но ничего не произошло. Никто не ответил. Слышны были только ее собственные сдавленные рыдания.

Она лежала неподвижно и тяжело, с трудом дышала. Пыталась сообразить, где она находится и что с ней произошло. Она закрыла глаза и направила все мысли на то, как сюда попала и что случилось.

Она вспомнила, что там была эта фигура. Та самая, из ее сна. Она снова была в ее спальне, она нависала над ней, по бокам головы горели огни, и пронзительные демонические белые глаза смотрели на нее сверху вниз. Кричала ли она? Она подумала, что, наверное, кричала, но все произошло так быстро. Он только что был в ногах ее кровати, а в следующую секунду уже оказался на ней сверху. Его рука зажала ей рот, придавила его крепко и сильно, оборвав крик, перекрыв воздух.

Она вспомнила, как ее подняли и понесли. Как она кричала и отбивалась, но все было бесполезно. А потом…

О господи…

Зоя. Она лежала там, на полу кухни. Повсюду была кровь. Ее было так много, что, казалось, одно тело не могло вместить столько.

И большая рана через все ее горло. Она вспомнила, как раскинулись ее ноги и руки, вспомнила ее лицо.

О боже, ее лицо…

Она снова вскрикнула и попыталась освободиться. И продолжала это до тех пор, пока волна страха и ярости не покинула тело, оставив ее, обессиленную и задыхающуюся. Она огляделась по сторонам, надеясь, что глаза привыкнут к темноте и ей удастся рассмотреть окружающую обстановку.

Она находилась в каком-то ящике. Она с силой втянула воздух. Пахло деревом. Деревянный ящик. Достаточно большой для нее.

О господи, подумала она. Гроб.

Она подавила подступавшую истерику и попыталась думать рационально.

Ящик был закрыт. Плотно. Но она все-таки дышала, значит, здесь должны быть отверстия для воздуха, какая-то связь с внешним миром. Она осмотрелась. Поморгала. Поводила глазами из стороны в сторону, стараясь смотреть уголками глаз, как следят за звездами темной безоблачной ночью.

Здесь были какие-то дырки, как раз у нее над головой. Круглые. Похоже, их просверлили. Они тоже были темные, но все же другие. Она не могла сказать, день сейчас или ночь.

Руки ее были связаны спереди. Она попыталась развести их в стороны и почувствовала боль в запястьях. Проволока или режущая синтетическая веревка. В общем, если тянуть, то будет только хуже. То же самое было и на лодыжках. Ноги были босые, и она мерзла. Она была завернута в одеяло, старое и колючее. Но все равно было холодно. Не то чтобы совсем уж, но все равно не тепло.

Сюзанна лежала неподвижно и прислушивалась. Пыталась уловить звуки снаружи ящика и по ним догадаться, где находится. Но ничего слышно не было. Тишина.

Она вздохнула. Попробовала не дать страху снова овладеть ею. Поскольку она всегда страдала клаустрофобией, ситуация была достаточно неприятной. Но помимо этого было еще кое-что.

Много лет назад шел один фильм, «Елена в ящике». Про одного ненормального доктора, который держал у себя молодую женщину. Она жила у него в ящике, а он постепенно отрезал ей руки и ноги, пока от нее не остались только тело и голова. Она смотрела этот фильм с друзьями однажды бурной ночью с выпивкой, когда училась в университете. И тогда все смеялись, говорили, что это полная чушь. Но Сюзанна не смеялась. Потому что для нее это было буквальным воплощением ее самого жуткого кошмара.

Еще с детского возраста ее преследовал один и тот же страшный сон. Ее руки и ноги вдруг перестают двигаться, перестают слушаться ее. Сознание во сне говорит ей, что она должна бежать, спасаться. Но она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Ничем, до самого пробуждения.