Фенвик поднялся на лестничную площадку.

— Фил, вы со своей командой уже здесь. Молодцы!

— Сэр… — ответил Фил.

Он чувствовал, что Роза Мартин смотрит на него. На лице ее блуждало странное выражение: смесь хитрой улыбки и плохо скрываемого презрения. Он улыбнулся ей.

— Роза, как поживаете?

Она проигнорировала его слова.

Как и Фенвик. Вместо этого он обернулся и подтолкнул вперед женщину, которая стояла позади него.

— А вот и наш ответ на ваши молитвы.

Сказано с присущей ему скромностью, подумал Фил.

— Разрешите представить вам Фиону Уэлч.

Женщина была небольшого роста, довольно изящная. Она стояла, скрестив руки, в которых держала сумку. Волосы мышиного цвета коротко подстрижены, в очках, макияжа совсем немного, одета в летнее платье в цветочек — как человек, у которого нет особых возможностей наряжаться.

— Здравствуйте, — сказала она и помахала им рукой, едва не уронив свою слишком большую сумку.

Фил поздоровался с ней и вопросительно посмотрел на Фенвика.

— Помните, мы говорили о том, чтобы привлечь к этому делу профайлера? — сказал Фенвик в ответ, сделав витиеватый жест в сторону Фионы. — Это она и есть.

— Добро пожаловать на борт, — сказал Фил, оборачиваясь к Анни и Микки.

— Фиона Уэлч бакалавр естественных наук и одновременно магистр по судебной психологии, — заученно произнес Фенвик. — Она работает в больнице и преподает в Эссекском университете.

— Я пишу там диссертацию по виктимологии, — сказала она, и голос ее оказался неожиданно сильным для таких хрупких форм. — По совместительству.

Фенвик буквально расцвел, словно она была куклой, которой он управлял дистанционно.

— Прекрасно, — сказал Фил. — Ладно.

Он представил ей Анни и Микки. Она застенчиво улыбнулась им обоим, но на Микки ее взгляд задержался чуть дольше, чем того требовал профессиональный этикет, подумал Фил. Хотя Микки, похоже, этого не заметил.

— Хорошо. Я считаю, нам следовало бы предположить, — сказал Фенвик, оглядываясь по сторонам, не может ли их услышать кто-то еще, — что эти два убийства как-то связаны между собой.

— Нам не нужно ничего предполагать, — сказал Фил, также оглядываясь. — Существует высокая вероятность этого, но при отсутствии каких-то сходных черт мы не можем утверждать это с уверенностью.

— А можно я… Можно мне тоже сказать? — спросила Фиона Уэлч.

Мужчины замолчали и обернулись к ней.

— Спасибо. — Она немного покраснела, потом откашлялась. — Я… хм… Я изучила все ваши записи по вчерашнему убийству, и, кроме этого, сегодня утром меня вкратце ввел в курс дела Бен, — продолжила она, застенчиво улыбнувшись, и кивнула в сторону Фенвика, который в ответ снова расцвел. — И я должна сказать: очень похоже, что оба убийства совершил один и тот же человек. Причем это был мужчина.

Фил удивленно приподнял бровь.

— Неужели?

— О да, — сказала Фиона. По мере того как она приближалась к своей излюбленной теме, голос ее звучал все тверже и энергичнее. — Я считаю, что в этом случае мы имеем дело с разошедшимся убийцей. — Она принялась жестикулировать, и сумка раскачивалась у нее на запястье. — Он убил один раз, это ему явно понравилось, и теперь он хочет убивать снова.

— Правильно, — сказал Фил.

— И он сделает это еще раз. В этом не может быть никаких сомнений.

Голос ее буквально звенел, как песня назойливой птицы. Фил закрыл глаза и почувствовал где-то в голове пульсирующие удары. Как жаль, что рядом с ним сейчас нет Марины. Она бы точно сказала, что делать и кого именно они ищут…

— Можете сказать что-то еще? — спросил он.

Последовала очередная робкая улыбка.

— Думаю, мне сначала нужно осмотреть место преступления. Это могло бы подтвердить мои догадки.

— Конечно, это хорошая идея, — сказал Фил. Его головная боль продолжала усиливаться. — Так откуда, вы говорите, вас к нам направили? Из отдела Смутных Догадок?

Фенвик резко повернулся к нему, в глазах его светилась ярость.

— Фил!

У Фионы Уэлч даже рот приоткрылся и глаза стали круглыми от обиды. Она стояла потрясенная, словно получила пощечину.

— Простите меня, — сказал Фил. — Но вы, похоже, очень уверены в своих теориях, хотя даже не видели места преступления и не читали рапортов осмотра.

Прежде чем Фиона успела ответить, Фенвик взял ее под руку и увел в квартиру.

— Что ж, давайте пройдем внутрь.

Фил смотрел им в спину. И пожалел — уже не в первый раз и, видимо, не в последний, — что рядом с ним нет Марины.

Последняя из оболочек была убрана. Сейчас она, должно быть, визжит, кричит и рыдает. Физическое тело всегда ведет себя так, потому что именно это всегда происходит с ним, когда его покидает душа. Но Аспид никогда не слушал этого. Он просто уходил и начинал думать, в каком воплощении Рани появится в следующий раз.

Он лежал на спине с закрытыми глазами. Легкое покачивание из стороны в сторону убаюкивало его, наполняло покоем, позволяло снова увидеть перед собой ее лицо. Представить себе, как она выглядела, когда он впервые встретил ее. И как будет выглядеть, когда он увидит ее снова.

Ее улыбка. Именно это было первым, что бросилось ему в глаза. Морщинки вокруг темных глаз, появившиеся, когда уголки ее губ пошли вверх, обнажая ровные белые зубы. Когда она делала так, сердце его начинало петь от радости. Только это останавливало его от того, чтобы вскочить, подхватить ее на руки, оторвав от земли, чтобы слышать в ушах только ее смех и видеть перед собой свет ее улыбки.

И еще осознавать, что он несет ответственность за эту улыбку. Было невозможно описать, насколько это приятно.

— Я опять думаю о тебе.

Он открыл ей свои мечты о том, как ему хочется подхватить ее на руки и закружить.

Я хотела бы, чтобы ты сделал это. И чтобы ты в этот момент говорил мне что-нибудь.

— Я тоже хотел бы этого, — ответил он.

Чтобы ты не откладывал этого на потом, когда…

Он больше не видел глаз Рани. Ее улыбающееся лицо полностью исчезло, словно солнце заволокла туча.

— Нет…

Он быстро поднялся и, не открывая глаз, замотал головой.

— Нет, нет…

Но она уже пропала из его сознания. Только что она была в его руках, а в следующий момент уже ушла. Он видел, как она становится все меньше и меньше. Она тянет к нему руку, что-то кричит. Потом стало жарко, кромешная мгла окутала ее. И хотя она пыталась вырваться, чтобы освободиться, было уже слишком поздно. Она исчезла.