Справедливости ради следует заметить, что перед Фридрихами было предостаточно Отто и Рудольфов. Все они, в некотором роде, в свое время были императорами Германии. Но дабы постигнуть это, вы должны быть истинным немцем. Вы можете не понять тонкостей, но у вас может появиться шанс разобраться в целом.

До восхождения на трон в 1713 году Фридрих-Вильгельм I завоевал любовь своих сограждан весьма оригинальным способом – он провозгласил режим строгой экономии. С тех пор немало других людей мечтали сделать то же. Иногда они доходили до фанатизма, не помышляя уже ни о чем-то другом, но тщетно.[356]

Ему также удалось решить проблему безработицы. И тоже оригинально: он частенько отправлялся на поиски безработной личности и, обнаружив таковую, бил ее по темечку тяжелой бамбуковой палкой. Такая практика не была возведена в ранг научной системы, однако свои плоды все же приносила.[357]

Фридрих-Вильгельм I был очень старомодным. У него было четырнадцать детей и он требовал от них примерного поведения.[358] Он был также оригинальным родителем типа – пойти-посмотреть-что-они-делают-и-сказать-им-прекратить-безобразничать. И еще: он кормил королевскую семью некалорийной капустой, поскольку верил, что сэкономленный грош – это сохраненный грош. Он всегда говорил: «Э, ради Бога, можешь взять добавку этой замечательной капусты!»

На сэкономленные вот так деньги он нанимал гигантов для Потсдамской гренадерской гвардии и у него оставалось еще достаточно средств для покупки Шведской Померании.[359] С одной стороны, гиганты могли разглядеть врага быстрее невысоких солдат, с другой стороны, враги могли обнаружить гигантов быстрее коротышек. Но Фридрих-Вильгельм всегда отрицал такой подход. Он отвечал, что это, дескать, всего лишь софизм.

Фридрих-Вильгельм глубоко знал национальную экономику. Он вкладывал деньги в бочки, а бочки хранил в погребах.

Встретив кого-нибудь на улице, он грозно вопрошал: «А ты кто такой?» Фридрих-Вильгельм свято верил, что избыток сна притупляет ум.[360] Он ненавидел все французское, включая парики, хотя, справедливости ради, следует заметить, что в этом у него вообще был плохой вкус.

Будущее Фридриха Великого не походило на судьбу его отца. Несмотря на последствия, которые могли возникнуть для человека его положения, он оказался не чужд культуре, научившись еще ребенком говорить, читать, писать и думать на французском. По крайней мере, он думал, что думает на французском. Хотя, в конечном итоге, это не столь уж принципиально, поскольку приводит к тем же результатам.[361]

Пришло время, когда он научился играть на флейте. Как вы полагаете, каким был его следующий шаг? Вот и не угадали: он стал поэтом. Его стихи были глупыми даже для стихов.

В стремлении хоть что-то исправить, отец был вынужден посадить своего выродка на хлеб и воду, время от времени бросать в кутузку, спускать с лестницы и пытаться удушить его шнурком от портьер.

Ничто не помогало – Фриц всегда выживал. Ведь ему казалось, что он ведет увлекательную жизнь.

– Nicht so schmutzig, – кричал он на Фридриха в надежде очистить его от скверны. Но это не приводило ни к чему.

В конце концов, Фридрих-Вильгельм капитулировал и воскликнул: «Фриц флейтист и поэт!» Таков был приговор истории.[362] Мсье Вольтер, к которому обратились за отзывом на очередное творение доморощенного гения, отписал Фридриху Великому: «Сия поэма достойна вас». Ничего другого не оставалось, как совершенствоваться на этом поприще.

Однажды Фридрих вознамерился жениться на принцессе Амелии-Софии-Элеоноре Английской, да не тут то было: отец заставил его жениться на принцессе Елизавете-Кристине Брунсвик-Беверн, которую, естественно, не любил. Она была волчицей. Фридрих вспоминал о ней раз в год, вежливо осведомляясь, как она себя чувствует. Та неизменно отвечала, что чувствует себя ужасно.

Принцесса Амелия-София-Элеонора Английская так и не смогла пережить подобное отношение и умерла от разбитого неразделенной любовью сердца в шестидесятилетнем возрасте. Фридрих бесконечно обязан ей наличием своего наихудшего врага. Любимая сестра Фридриха Вильгельмина была вынуждена выйти замуж за шепелявого принца-еретика Барета.[363]

В 1740 году Фридрих стал королем и написал книгу, в которой стремился доказать, что ложь, обман и грабеж на дорогах – плохое занятие и что истинное счастье приходит лишь после оказания помощи другим людям. Затем он оттяпал Силезию у Марии-Терезы Австрийской, которой поначалу обещал защиту от захватчиков, и, может быть, потому был наречен Фридрихом Великим.[364]

Во время трех силезских войн в Фридриха стреляли сотни раз. И все мимо. В этих войнах полегло полмиллиона пруссаков, но и многие все же уцелели.

В промежутках между войнами Фридрих пытался развлекать Вольтера. Было время, когда Вольтер всецело зависел от него (почти три года), и в этот период Фридрих лишил его поставок сахара и шоколада, чтобы указать ему на его место.

Затем Вольтер присвоил несколько огарков свечей из прихожей Фридриха, за что тот обозвал его конокрадом. В свою очередь, Вольтер обвинил Фридриха в том, что тот разбивает и инфинитивы. На том дело и закончилось.

В действительности Фридрих разбил только один или два инфинитива, но кто мы такие, чтобы быть судьями?[365] Великих авторов следует читать, а не поучать.