у меня поперек горла.

— Ребята, а вы когда откинулись? — обратился я, нагибаясь вперед.

— В смысле?

— Зону давно топтали?

— Ты чего?

— Ничего мы не топтали!

— А на хрена вам эта тюремная музыка?

— А что слушать?

— Киркорова что ли?

— Тоже верно, — ответил я, немного подумав. Итальянцы и Модерн Токинг, как в моей молодости уже не в моде, — Только сделайте потише ….

Они укрутили, а я, откинувшись на спинку сиденья, смотрел, как за окном мелькают пейзажи. Мы ехали точно на север, и там осень уже явно брала свои права. И вспомнились мне строки, что сочинял в юности, когда нас школьников везли на зимних каникулах в Белоруссию по путевке:

Белорусский декабрь за окном,

Повседневного скорого поезда.

Словно собраны в призрачный ком,

Под навесом бесформенно пористым,

Мглистый лес и туманная гать,

И сырые поля не веселые.

Будто нам никогда не бывать,

Созидателями, новоселами.

Весен больше не будет для нас,

Но не сетуй на это встревожено.

Равноденствия кратки баланс,

В майский день перейдет, как положено.

Станет всё в измеренье ином:

Дерзко, молодо, ярко, задористо!

Белорусский декабрь за окном,

Повседневного скорого поезда.

* * *

День прошел незаметно. Кругом суета. Все что-то бегают, делают. Один Краевский чувствовал себя пятой ногой у собаки. Он вроде задание выполнил. Нового не было. А бегать и выпрашивать чем ещё помочь, не хотелось. Прочитав еще несколько листков, он в шесть часов вечера отправился домой. А дома отужинав гречкой с мясом, отправился давить диван. Из головы не уходили мысли. «Почему не сажают?». Чтобы преступники отстегивали конторе, за неприкосновенность? Мысль вздорная. Хотя как он заметил, некоторые сотрудники живут не по средствам. И хоть костюмчики недорогие, а вот автомобили себе покупают новые. Тот же Старостин. Но это мало вероятно, что так в наглую шантажом промышляют. С другой стороны, а кто знает сколько он копил на этот автомобиль? Может кредит взял, сейчас многие берут. Но тогда почему не сажают? Потому, что этих посадишь, другие воры придут. Других посадишь, третьи нарисуются. Так уж заведено, что человек стремится к власти не для воплощения лозунгов и предвыборных обещаний, а для самой власти. Власть это деньги, и возможность распиливать их по своему усмотрению. А компромат на нынешних хозяев контора собирает с единственной целью — держать на крючке. А там, как наверху решат. Фигурально выражаясь, при случае пригрозить пальчиком: «А-я-я-й! Незя!». А скажут «фас» — то и дать собранным материалам ход.

Но что делает полковник? Ему для чего-то надо было знать точно, когда Колдун остановится в одном месте. И вот он остановился. Уже второй день у себя дома. И ничего. Может, конечно, Олег Алексеевич собирается вызвать из центра специальную бригаду колдунов и экстрасенсов для задержания данного субъекта? Не пойдешь же и не спросишь. И есть ещё третья сила, есть некто пославший с заданием Новикова. И наверняка не Новиков, мошенник, убил Старостина, а именно тот, у кого есть связи с ЦРУ. Скорее всего, Старостин, когда вел Новикова — засек этого третьего, и поплатился за это жизнью.

Глава 8

Мы прибыли на место почти ночью. 700 км, отметил я по спидометру машины. Лагерь располагался не в лесу, как я предполагал, а на окраине небольшой деревни. Небольшой такой палаточный городок, обнесенный переносным забором и с неизменными сторожевыми вышками. Было холодно. Сыро. Грязно. Дожди превратили землю в толстый слой грязи, и ты с каждым шагом ноги утопали в ней по щиколотку. Мне в моей ветровке и кроссовках было крайне неуютно. Какой тут свитер в сумке? Тут фуфайку с собой надо было брать и кирзовые сапоги! Вызывало удивление, как из этой грязи Владимир Сергеевич умудрился выбраться в чистеньком костюмчике, словно приехал из Парижа, а не из этого Грязежополя. Впрочем, с моей одеждой и ночлегом было решено по-военному быстро. Затем был подан горячий ужин. Гречка с гуляшом. Сладкий чай, хлеб с маслом. С удовольствием поев, я забылся на раскладушке сладким сном.

Хмурое утро, было скучным и нудным, как отпевание покойника не опохмелившимся дьячком. Инструкции, инструкции, и ещё раз инструкции. Далее выдача приборов, инструкции по пользованию, инструкция по настройке, инструкция по записи. Инструкция для инструкции, и, наконец, напутственные слова Владимира Сергеевича.

— Миша… Михаил, я понимаю, что тебе, возможно, захочется пройти дальше, но у меня просьба…

— Приказ, — перебил его суровый капитан, с которым я шел в зону.

— Да, приказ, — кивнул для подтверждения В.С., - Не проходить дальше. Главное произвести замеры частотных характеристик. Я предполагаю, что именно излучения волн низкой частоты вызывает ужас и панику. Нам необходимо как можно точнее провести замеры, чтобы была возможность создать фильтр.

— Не беспокойтесь профессор. Приказ будет выполнен, — отчеканил капитан, играя желваками на лице. Я ему здорово не нравился, и он это не скрывал. Ещё бы! Он ветеран, уже несколько раз ходивший в аномальную зону, а тут ему салагу на плечи вешают. И носятся вокруг этого салаги, как вокруг новогодней ёлки.

— Хорошо, Володя, — пожал я протянутую руку В.С. Мурашова., - замеры сделаю, не волнуйся.

И мы с капитаном Федотовым в полном боевом снаряжении двинулись в путь. Помимо бронежилетов с запасными магазинами, наши плечи оттягивали рюкзаки с сухпаем, и приборами.

Зона, как выяснилось, начиналась буквально в двухстах метрах за болотцем у деревни.

— Значит так, — заговорил Федотов, словно сплевывая слова, а не выговаривая, — Мне похер, чего ты там умеешь… И кто ты по жизни. Хочешь жить — слушаешь меня. Хочешь жить — выполняешь всё, что скажу. Скажу, падай в грязь и землю ешь, значит, упадешь, и будешь землю жрать.

— А если на земле будет говно? — улыбнулся я.

— Значит, будешь жрать вместе с говном! — разозлился капитан и схватил меня за плечо, разворачивая. Мне показалось, что он меня сейчас ударит.

— Знаешь, сколько ребят полегло? Ни за что? За крохи какой-то информации для ученых? У меня приказ, привести тебя живым! Но если ты не будешь слушать моих приказов, лучше пусти себе сразу, как пройдем болото, пулю в лоб, чтоб мне твой труп было не далеко тащить!

— Тебя как звать по имени капитан Федотов? — спросил я, рассматривая его лицо.

— Александр Геннадьевич, — сплюнул капитан.

— Михаил, — протянул руку я.

Капитан презрительно посмотрел на мою руку, и пожимать не стал, молча, пошел вперед. Я двинулся следом. Под ногами зачавкало. Это