– Вернемся домой? – предложил он. – А то, я вижу, ты совсем замерзла. Закончить разговор мы можем и там.

Он понял, что поступил правильно, когда увидел, как быстро подбежала Таня к теплой печи, как прижалась к ней всем своим телом, пытаясь согреться.

– Мне так страшно, что я все время мерзну, – сказала она, словно оправдываясь. – А что это вы там делаете?

Вопрос был адресован Саше со Славой, которые положили на стол лист бумаги с конвертом. Это было письмо, найденное в кармане мертвого Филинова прошлой ночью.

Егор порадовался, увидев, что ребята, работая с найденным на месте преступления предметом, предположительно уликой, вооружились перчатками.

Вчера в суматохе письмо, бережно вложенное Егором в файлик, оказалось у Саши со Славой. Егор рассчитывал, что закончит объяснения с полицией быстро, вернется, и они вместе успеют изучить содержимое письма. Но изучать его выпало одним лишь Саше со Славой.

– Что там? – с любопытством спросил Егор. – Есть что-нибудь интересное?

– И да и нет. А вообще, это письмо бабушки своей внучке, которую она явно очень любит и ласково называет Плюшкой.

Услышав эту фразу, Таня вздрогнула и мигом отлипла от печки.

– Как ты сказал, бабушка ее называет?

– Плюшка.

Саша улыбнулся, но девушка не ответила на эту улыбку.

– Покажи мне это письмо! – потребовала Таня столь категоричным тоном, что все удивились.

– Пожалуйста, – ответил Саша. – Смотри, читай. Для этого мы сюда письмо и принесли.

Но Таня его уже не слушала.

Подбежав к столу, она порывистым движением схватила письмо, совсем не заботясь о том, что испачкает улику своими отпечатками.

Егор с огорчением констатировал этот факт. Увы, его любимая девушка была не так уж идеальна. Впрочем, идеальных людей и не бывает. Да и кому она нужна, эта идеальность? Жить с ней невыносимо. В человеке все должно быть гармонично. И его достоинства должны в полной мере уравновешиваться недостатками.

К сожалению, Егор не смог в полной мере обдумать эту важную для себя мысль, потому что Таня внезапно выронила из рук письмо и начала сползать на пол.

Когда Егор подбежал к ней, то понял, что любимая находится в полуобморочном состоянии. Руки у Тани были холодны, словно лед. В лице не было ни кровинки. А белые губы безмолвно шевелились, словно у девушки не было сил, чтобы вытолкнуть из себя хотя бы один звук.

Впрочем, обморок долго не продлился. У Тани было еще великое множество дел, которые ей предстояло переделать. Так что Таня пришла в себя довольно быстро.

Несколько глотков воды придали ей сил, и она смогла заговорить:

– Это мое!.. – воскликнула она, протягивая дрожащую руку в направлении конверта с письмом. – Это мне!

– Что твое? Что тебе?

– Письмо адресовано мне! Это моя бабушка его написала! Для меня!

После этого заявления возникла пауза. Все мужчины недоверчиво смотрели на Таню. Даже в лице бабы Гали, которое выглядывало из-за их спин, читалась жалость, словно Таня была тяжело больна и бредила.

– Бедная девочка, – пробормотала женщина. – Сколько тебе пришлось пережить. Неудивительно, что теперь тебе то любимый муж, то бабушка всюду мерещатся.

– Нет! – помотала головой Таня. – Мужа я никогда не любила. И да, мне он чудится. А вот бабушку я обожала, но до сегодняшнего дня она мне, как вы это говорите, не чудилась. Да и сейчас мне ничего не чудится. Я точно знаю, это письмо бабушка написала мне! Это ее почерк! И Плюшка – это я!

– Детонька! Тростиночка! Какая из тебя плюшка? Плюшка – это булочка. А ты скорее худышка!

– Бабушка так меня называла, – упрямо произнесла Таня, сжимая кулачки от злости, что ее словам никто не верит. – Бабушка в шутку звала меня Плюшкой. Не сейчас, а в детстве. В детстве я была очень пухленькая и любила сдобу, особенно плюшки, которые пекла бабушка. Начиталась «Карлсона» и клянчила у бабушки плюшек. Она мне пекла булочки, говорила, что это плюшки, и я все время их просила. Вот она меня и прозвала Плюшкой.

– Гхм! – кашлянул Слава. – Допустим, письмо для тебя. И откуда в кармане Филинова взялось адресованное тебе письмо? Он его у тебя украл?

– Нет. Я никогда не получала от бабушки писем.

– Судя по цвету бумаги и чернил, этому письму уже не один год.

– Конечно. Бабушка последние годы совсем не понимала, что происходит вокруг нее, да и кто она такая, тоже воспринимала через раз. Навык связной речи и письма она утратила еще раньше.

– Бабушка в письме упоминает, что раньше в пятнадцать лет девушки были уже взрослыми, но тебя она называет малышкой.

– Мне двадцать пять.

– Значит, письму лет десять.

– Десять лет, – пробормотала Таня. – Ровно столько, сколько лет я провела замужем.

Егор взглянул на нее с недоумением, но Таня не обратила на это внимания.

– В письме твоя бабушка пишет, что вынуждена была отдать тебя на воспитание старому другу вашей семьи.

– Ребята, дайте! – не вытерпела Таня. – Дайте же мое письмо!

Письмо вновь оказалось у нее в руках. И Таня, сама не веря тому, что это происходит с ней, стала жадно вчитываться в строчки, написанные таким родным и хорошо знакомым ей бабушкиным почерком:

Таня прочитала этот абзац и подняла голову, она была не в силах читать дальше. Перед глазами у нее стоял густой красный туман, строчки расплывались в какое-то месиво. Мысли в голове путались еще сильней. Таня даже не была уверена, что все написанное бабушкой поняла верно.

– Мой отец был преступник? Не моряк?

Саше стало жалко девушку, и он поспешил ее приободрить:

– Тебя должно утешить, что твой отец никого не убил, ничего такого. Просто он ловко крутил финансовые схемы, приватизируя бывшее народное имущество. Да и попался по-глупому, сел фактически за чужие грехи.

– Папу подставили?

– Твоя бабушка считает, что именно так. Но лично я думаю, что и папа был с усами. Иначе, откуда бы у него взялись деньги?