— Когда вышли на берег, то вся моя команда плакала и обнималась.

— Ещё бы, ведь вы шли на смерть.

— Ваше высочество, это мы осознали только дома.

— Молодцы. За подвиг вам всем честь и слава...

Командующий по такому случаю направил поздравительную телеграмму в Санкт-Петербург Гвардейскому экипажу. Шестаков был офицером этой воинской части, отправившись на войну добровольцем...

Следующее дело на дунайских водах славной страницей вошло в боевую летопись и той Русско-турецкой войны, и Российского Императорского флота. Дело обстояло так.

Россия по условиям мира, который подвёл черту под Крымской (или Восточной) войной 1853—1856 годов, лишилась права иметь на Черном море военный флот. Поэтому с началом новой войны султанская военная флотилия господствовала на водах Дуная — от его устья до Видинской крепости. В состав флотилии входили броненосные корветы, мониторы, канонерские лодки, колёсные пароходы и другие суда, имевшие артиллерийское вооружение.

Что могли противопоставить на реке неприятелю русские? Только небольшой отряд минных паровых катеров, вооружённых шестовыми (носовыми и кормовыми) минами и минами-«крылатками», то есть буксируемыми. Это были предшественники будущих миноносок, эскадренных миноносцев, торпедных катеров войн XX века.

Отрядом минных катеров командовал 32-летний лейтенант Фёдор Дубасов. Ему великим князем Николаем Николаевичем-Старшим было предоставлено многое решать самому. Флотский офицер задумал провести дерзкую ночную атаку турецких кораблей в Мачинском рукаве дунайского устья. В ночную экспедицию Дубасов взял четыре катера: своего «Царевича», «Ксению» лейтенанта Шестакова, «Джигита» мичмана Персина и «Царевну» мичмана Баля.

Катера были надёжны в прибрежном морском плавании, но тихоходны. Смысл атаки состоял в том, чтобы ночью найти неприятельский корабль, подойти к нему почти вплотную и ударом о борт длинным деревянным шестом взорвать мину на его конце. Экипажи катеров состояли из пяти-семи человек, вооружённых ружьями и револьверами. Защитой в ближнем бою от пуль служили броневые заслонки. Матросы и офицеры дубасовского отряда горели желанием отличиться на войне.

Собрав командиров, лейтенант изложил им свой план, продуманный до деталей. В Мачинском рукаве катера идут кильватерным строем, под самым берегом. Ночью это была хорошая маскировка, но и большая опасность: турки могли обстрелять катера из ружей с речного обрыва. И что ещё хуже — из орудий. Дубасов предупредил:

— До тех пор, пока османы нас не обнаружат, всем идти за «Царевичем» малошумным ходом, погасив все огни. Курить запрещаю. Курительные трубки настоятельно рекомендую всем оставить на берегу...

Определились и роли в предстоящей ночной атаке. К неприятелю катера должны были подойти незаметно и как можно ближе. Затем «Царевич» даёт полный ход и атакует первым. Атаку повторяет «Ксения». «Джигит» окажет помощь тому катеру, которому она понадобится. «Царевна» оставалась в резерве.

В случае успеха первого нападения Дубасов предусматривал атаку и соседнего вражеского корабля. Но только в том случае, если ближайший речной броненосец после подрыва шестовой мины не сможет защищаться огнём из своих орудий и ружейной стрельбой.

Катера вышли на поиск вражеской речной флотилии в ночь на 14 мая. Береговые конные разъезды казаков разведали примерное местонахождение турецких кораблей. Но те вечером могли сменить позицию, благо речные воды команды знали хорошо. Поэтому на катерах изготовились к неожиданной встрече с неприятелем. Погода в ту ночь не благоприятствовала русским морякам: луна ярко освещала речную гладь; ветер не был попутным.

Около двух часов тридцати минут с впереди идущего «Царевича» турецкие броненосцы были обнаружены: они стояли под парами, видимо, ожидая нападения. С катеров отчётливо просматривались три речных гиганта. Ближе всех стоял колёсный пароход «Килидж-Али», за ним — монитор «Сейфи», краса и гордость султанской Дунайской военной флотилии, а далее виднелась канонерская лодка «Фетх-уль-Ислам».

Главную цель в атаке выбирать не приходилось, ею являлся только броненосный монитор. Лейтенант Дубасов отдал команду экипажам катеров:

— Перестроиться для атаки! Я атакую первым!

Катера на ходу перестроились попарно. Впереди шли «Царевич» и «Ксения», два других катера на небольшом расстоянии — сзади. Атакующие прошли незамеченными почти половину дистанции, когда турецкий часовой с «Сейфи» их окликнул. И, не получив ответа, выстрелом из ружья поднял тревогу.

То ли ночь в середине мая была тёплая, то ли турки постоянно были настороже, но орудийная прислуга спала на верхней палубе. Ружейный выстрел и крики часового подняли её на ноги в считаные секунды. Броненосец стоял под парами и мог начать стрельбу из кормового орудия, размещённого на верхней палубе. Поэтому лейтенант Дубасов развернул свой катер для атаки так, чтобы нанести шестовой миной удар в левый борт монитора чуть выше кормовой раковины.

Орудийная прислуга так торопилась, что кормовое орудие раз за разом сделало подряд три осечки. По всей видимости, английские инструктора на флоте султана в предвоенные годы часть своих трудов потратили зря. Эти осечки и позволили «Царевичу» совершенно беспрепятственно, если не считать летевших навстречу ружейных пуль, подойти к монитору и ударить о его корму шестовой миной. Раздался глухой взрыв, и корма «Сейфи» у всех на глазах стала садиться в воду.

Судовая команда в страхе бросилась на нос броненосца и оттуда возобновила ружейную пальбу. Пули щёлкали по броневым заслонкам русских. Взрыв шестовой мины превзошёл все ожидания: пробитыми оказались и борт монитора, и его палуба. Над «Сейфи» поднялся тёмный столб дыма высотой более ста футов.

В первую минуту после взрыва показалось, что дубасовский катер тоже погружается в воду — его накрыло волной. Экипаж делал всё возможное, чтобы как можно скорее дать задний ход и пустить в дело паровой эжектор для выкачивания воды. В эти минуты из башенного орудия подорванного броненосца был сделан первый выстрел. Тогда Дубасов условным сигналом приказал лейтенанту Шестакову повторить атаку.

«Ксения» решительно пошла вперёд. Удар её шестовой мины пришёлся против броневой орудийной башни, из которой одновременно со взрывом раздался второй выстрел. «Ксения» с ходу ткнулась о борт вражеского корабля. Взрыв разрушил не только борт монитора, но и его палубу. Вверх полетели многочисленные обломки. Пушки «Сейфи» больше не стреляли, хотя его команда продолжала вести стрельбу из ружей.

Катер Шестакова встал: его винт запутался в обломках. «Царевич» тоже не слушался руля, поскольку ещё был полон воды. Половина экипажей устраняла неисправности, а вторая из-за броневых заслонок вела перестрелку с турками.

Беда заключалась в том, что минные катера обстреливались не только с монитора, но и с палуб стоявших поблизости «Килидж-Али» и «Фетх-уль-Ислама». Русских спасала только ночная темнота и спешка турок, которые в эти минуты опасались повторения атак на другие корабли.