С колёсного парохода началась орудийная стрельба. Но высокие его борта не позволяли расчётам пушек выцеливать в ночи маленькие катера: те находились слишком близко. С «Килидж-Али» в ночь летел снаряд за снарядом, с канонерской же лодки артиллеристы могли стрелять только по одному сектору, в котором атакующих не оказалось.

На «Царевиче» и «Ксении» неисправности устранили почти одновременно. Когда катера вновь обрели ход, лейтенант Дубасов приказал выходить из боя. Развернувшись, катера легли на обратный курс. На глазах их экипажей монитор «Сейфи» окончательно погрузился в воду, и над Дунаем, как победный салют, прогремело троекратное:

— Ура! Ура! Ура-а-а!

Дубасовский отряд возвращался в базу с большой победой. Среди его четырёх экипажей не оказалось не только убитых, но даже и раненых.

Великий князь Николай Николаевич-Старший позаботился о награждении Георгиевскими крестами участников дерзкого ночного рейда в Мачинском рукаве Дуная. Кроме того, командиру отряда Фёдору Дубасову при производстве его в январе 1878 года в чин капитан-лейтенанта старшинство в воинском звании отдавалось от победного дня 14 мая 1877 года.

Николай Николаевич постарался во всех подробностях узнать о том бое на речной воде. И доложить всё узнанное императору Александру II.

...Последствия атаки «Сейфи» и потопления броненосного монитора были таковы. После утраты второго броненосца турецкая Дунайская флотилия совсем перестала вести активные действия. Она больше не мешала противной стороне готовиться к форсированию полноводной реки.

Делавар-паша, командовавший отрядом кораблей в Мачинском рукаве, в страхе бежал в крепость Рущук, бросив свои экипажи на произвол судьбы. Но англичанин на султанской службе, командовавший военным флотом Турции на Черном море Гобар(Гобарт)-паша решил спасти речную броненосную флотилию. Он сумел заставить её главного начальника Арифи-пашу вывести остатки отряда Делавар-паши из Мачинского рукава. Что тот и сделал, удачно миновав поставленные с русских катеров минные заграждения.

* * *

В середине мая дожди приняли угрожающий характер. Все намеченные планы воинских перевозок по железной дороге были давно сорваны. 16 мая великий князь телеграфировал государю следующее:

«...Полотно между Барбошем и Браиловым размыто так, что движение приостановилось. Когда восстановится, пока неизвестно. Вода в Сереете так поднялась, что пришлось развести плавучий мост в Барбоше. Вследствие этого появилась новая задержка...»

Переход через Дунай ещё не состоялся, а великого князя уже крайне озаботила несогласованность действий с союзниками — румынами. Князь Карл оказался «под прессом» своих министров, которые стали поговаривать о территориальном расширении княжества за счёт «кусочка земли» на дунайском правобережье вместе с городом Видин.

20 мая состоялась очередная встреча Николая Николаевича с князем Карлом. Речь шла о предстоящих совместных действиях. Русский командующий сразу же счёл нужным заметить своему собеседнику:

— Ваше величество, ваши министры по отношению к нам действуют неоткровенно.

— В чём, ваше высочество?

— Мы не против того, что румынские войска сосредотачиваются в Малой Валахии для действий против Видинской крепости. Но союзные действия должны согласовываться.

— Я прибыл в вашу штаб-квартиру, чтобы изложить наш план начала войны.

— Это большая любезность с вашей стороны. Так что же задумал ваш военный министр?

— Румынская армия переправляется у Четати, обходит Видинскую крепость с западной стороны, занимает у ней в тылу Белградчик и атакует Видин с южной стороны. Каково?

— Смею заметить, что такой план наступления на сильную крепость неудачен.

— Почему?

— Во-первых, атака полностью лишена внезапности. Во-вторых, вы рискуете быть опрокинутыми в Дунай. Погибнете в речных водах или будете вынуждены спасаться в Сербии, отступив за реку Тимок. А последнее для вас особенно опасно, князь.

— Чем же, ваше высочество?

— Вы должны знать, что Австрия, объявившая о своём нейтралитете в конфликте на Балканах, одновременно заявила, что примет в нём участие, если война будет перенесена на её территорию.

— Но моё княжество не собирается воевать с Австрией.

— Верно, не собирается. Но турки, преследуя вас, перенесут военные действия не только на сербские земли, но и во владения Австрии. Тогда Валахии и Молдове угрожает участь Трансильвании.

— Моя армия постарается взять Видин и разгромить крепостной гарнизон, хотя он и значителен по силам.

— Тогда в случае успеха вы отбросите войска видинского паши на правый фланг русской армии, которая не успеет переправиться через Дунай целиком. И мы, ваши союзники, получаем вред.

— А как поступать посоветуете моему военному министру вы, ваше высочество?

— Совет здесь может быть только один: союзники должны согласовывать все свои действия, чтобы не навредить ненароком друг другу и добиваться общей победы над турками.

— Хорошо, мой Сланичано будет завтра у вас...

Николай Николаевич доложил о том разговоре в письме императору. Через день в армейскую штаб-квартиру прибыл сын государя великий князь Владимир Александрович с ответным письмом императора. Тот постарался расставить все точки над «i» в вопросах главного командования:

«...Будь уверен, что, несмотря на Моё присутствие в армии. Я ни в чём не буду тебя стеснять, но главные распоряжения должны будут делаться Моим именем, чрез тебя, так как по учреждении армии главнокомандующий в присутствии государя делается Его начальником Главного штаба.

О всех подробностях Мы переговорим лично...»

Русская артиллерия пока ещё не обстреливала турецкие укрепления на противоположном берегу Дуная. Первыми через реку завязали артиллерийскую дуэль турки, причём сделали они это крайне самонадеянно.

Возведённая в Туртукае батарея орудий крупного калибра обстреляла батарею русских в Ольтенице. Та открыла ответный огонь, который оказался меток: амбразуры вражеского укрепления во многих местах оказались разрушенными, и туркам пришлось свезти орудия с батареи, чтобы их не потерять. Когда солдаты начали восстанавливать батарею, их разогнали меткими попаданиями всего трёх картечных гранат.

Когда об этом огневом поединке доложили Николаю Николаевичу, он велел составить благодарственный приказ от своего имени ольтеницкой батарее:

— Поздравить пушкарей от меня лично. Приказ размножить и зачитать перед строем во всех батареях армии — пеших, конных и донских казачьих. Пусть равняются на Ольтеницу...

Боевые действия ещё не начались, а вокруг событий на Балканах в Европе уже шла война дипломатическая. 29 мая великий князь завтракал у императора. Вернувшись к себе, он отпустил по своим делам адъютанта Дмитрия Скалона. Тот, воспользовавшись нечастой свободной минутой, пошёл навестить своего давнего знакомого, прибывшего в Бухарест, секретаря министра иностранных дел князя Горчакова — барона Владимира Александровича Фредерикса.