20

Планета Новая Земля, окрестности базы Тиньши, второй год в новом мире

– Ну, что, доволен? – спросила Галя.

Как-то уж очень едко спросила, но напряженно вглядывавшийся вдаль, где на желто-бело-зеленом лугу недавно появились и теперь медленно, но неуклонно росли три темные черточки – транспортные капсулы, за которыми, покончив с формальностями, отправилась из Тиньши обратно на свой катер Настя – в первый момент Олег внимания на тон как-то не обратил.

– Да, – рассеянно кивнул он.

– Ну, хоть кто-то доволен, – буркнула Измайлова.

– А что такое? – почувствовал, наконец, неладное Светлов. – Нормально же все прошло!

– Ага – просто в лучшем виде! Особенно стриптиз удался!

– А, ты про это… – понял Олег.

Как выяснилось, вступая в страту, всю свою прошлую жизнь трутень оставляет в прошлом, не беря с собой ничего из нее. Поэтому на присягу он идет «с чем из кокона вышел» или, применительно к тому, кто появился на свет человеком – «в чем мать родила». В прошлый раз, когда «Диля» клялась в верности Крепости Росс, никаких осложнений здесь не возникло – перед «Всемогущими» она предстала в своем монструозном облике. Сегодня же, когда в рубку в подобающем случаю виде вошла Настя, для Светлова это явилось таким же сюрпризом, как и для Гали.

– Так это же просто обряд… – развел руками Олег. – Правила такие. Не я их придумал!

– А пялился на нее, как кот на сметану – разве что не облизывался – тоже не ты?

– Ты что, ревнуешь, что ли? – искренне удивился – и столь же искренне возмутился – Олег. – К кому? К Чужой?!

За присягой Насти он и в самом деле наблюдал не без любопытства – но вовсе не с теми мыслями и чувствами, что, оказывается, напридумывала себе Галя. Светлов давно заметил за собой: личина монстра, сколь соблазнительно ни выглядел бы сам по себе взятый для нее образец, не способна была пробудить в нем ни малейшего живого отклика. В Настином случае, речь, правда, шла не о личине – но результат от этого не менялся: перед собой Олег видел не обнаженную девушку, а чужака-трутня.

– Почему бы и нет! – запальчиво вскинула голову Измайлова. – Ты у нас вообще к монстрам неравнодушен! Помню, от Волнушки, стоило ей оголиться, просто глаз не отрывал – пока она корни не пустила! Даже с Инной из-за нее разругался! А теперь вот новую чуду-юду себе нашел! Хотя почему новую? Я же помню: она твоя бывшая!

– Скажешь тоже, бывшая… – нахмурился Светлов. Никакой вины он за собой не чувствовал и совершенно не понимал, что это вдруг такое нашло на Галю. С той же Настей она раньше вполне нормально общалась… – На Земле мы с ней были едва знакомы!

– Так едва знакомы, что в «Ковчег» вместе пришли! Напомнить, как ты рвался к ней из клуба в первый день, пока не понял, что все, облом!

– Нашла, что приплести: «Ковчег»! – буркнул Олег. – Да и не было у нас с ней тогда ничего!

– Тогда?!

– Никогда! А теперь – и подавно! Ты пойми: я на нее смотрю – и вижу щупальца с хвостом! – в очередной раз попытался объяснить он.

– Ничего не знаю, – тряхнула головой Измайлова. – Я видела голую девицу в самом соку. Правда, с идиотской прической – но это дело наживное. А так – все при ней. Стройная, подтянутая – понятно, не рожавшая еще… Куда уж мне нынешней с ней тягаться!

А, ну вот, теперь хоть что-то сделалось понятно!

Пока носила Андрюшу с Дилей, Галя практически не поправилась – если, конечно, не считать живота. Тот у нее к концу срока вырос огромный, и, в сравнении с остальным телом – по-прежнему довольно щуплым – смотрелся очень забавно. Они еще все прикалывались по этому поводу – причем больше даже Измайлова, чем Светлов.

А вот после родов Галя вдруг начала полнеть и заметно округлилась, особенно в груди и бедрах. Олега это нисколько не смущало – скорее, наоборот. А она, выходит, переживала?

– Не говори ерунды! Ты у меня самая красивая, – протянув руку, Светлов обнял супругу за плечи. Та дернулась – но не сильно и не резко, словно лишь для порядка. Удержав, Олег мягко притянул ее к себе, и Измайлова, таки сменив гнев на милость, приникла щекой к его плечу.

– Ну да, была самая красивая – во всем Тиньши! – пробурчала тем не менее она – но уже без прежнего задора.

– Во всей галактике, – заверил ее Светлов.

– Да? Ну, тогда ладно… Хотя стоп: а почему не во всей Вселенной?

– Во всей Вселенной.

– Другое дело. А Настюхе скажи, что если еще раз увижу, как она перед твоим носом своими прелестями трясет – остатки волос ей вырву! Отовсюду, где найду!

– Она больше не будет, – улыбнувшись, обещал Олег.

– Очень на это надеюсь!

Тем временем, транспортные капсулы приблизились уже настолько, что стало возможно разглядеть направлявших их людей. И нелюдей.

Первый из «хрустальных гробов» толкал сквозь ромашки трутень в знакомой Светлову еще по «Ковчегу» личине Артема Борисова, кажется, ничуть не повзрослевшего за прошедший год. Одет он был как-то странно – собственно, даже не одет, а небрежно обмотан какой-то красной занавеской, сбившейся, где только было возможно, и волочившейся одним концом сзади по траве. Олег даже хотел ввернуть что-нибудь насчет грядущего уже мужского стриптиза, но промолчал.

За «Артемом» параллельным курсом вели свои капсулы Журова и очень бледная девочка лет пятнадцати-шестнадцати с волосами, подстриженными даже короче, чем у ее спутницы. Настя предупреждала, что у нее в команде есть третий участник, человек, и даже называла имя – Маша – но Светлов почему-то представил себе кого-то наподобие погибшей на «Ковчеге» Маши Родионовой, крупной девятнадцатилетней барышни. А тут – совсем ребенок же! Вторая Ксюша Шипова!

– С парикмахерами у них там, в галактике, прям, беда, – пробормотала Галя, оценив прическу юной Маши.

– Маша, как я понял, только с Земли, – заметил Олег.

– Маша… с Уралмаша…

Олег предпочел промолчать.

Уже на самом подходе к Тиньши Настя со своим «гробом» опередила сначала Машу, а затем и «Артема», и первой