— Что произошло?

Испуганным голосом помощник доложил, что утром пришло сообщение от Руслана Смирнова. По его сведениям, в горах идет крупномасштабная поисковая операция. Говорят, ищут женщину. По слухам ту, которая собиралась взорвать плотину.

— Это точно? — переспросил Закаев, когда помощник закончил.

— Никаких сомнений. Есть подтверждение из других источников. Спутники также подтверждают, что в горах идет облава. Русские оцепили Пихойский перевал, закрыли дороги и выслали туда вертолеты.

— Черт, — выругался Закаев. — Я же предупреждал — не надо было связываться с русской.

— Кто же мог ожидать такого? — стал оправдываться Фанум. — Она была лучшей.

Закаев не прекращал своих бессильных метаний по кабинету. Он не знал, что предпринять. В его мозгу пульсировало два вопроса. Как там выражался классик марксизма, которого еще студентом Закаев проходил на занятиях по марксистко-ленинской философии: «Кто виноват?» и «Что делать?» А главное — как расправиться с виновными…

— Ну? — зловеще произнес он, обращаясь к Фануму. — Кто виноват, я уже знаю. Лучше ответь мне — что делать?

* * *

— Доложите ситуацию…

Полковник Казимир решительно вошел в вагончик командира.

Каперанг Болховитинов затушил сигарету в пепельнице и одернул мундир.

— Давайте пройдемся, товарищ полковник. В вагон управления. Здесь недалеко…

Он направился к двери. Развернувшись, Казимир последовал за ним на улицу, где полная луна одиноко светила в небе.

Войдя в соседний вагончик, они прошли в длинное помещение. Всю заднюю стену занимал громадный плазменный экран, возле которого за мерцающими мониторами сидели дежурные офицеры. Три подполковника поднялись при их появлении.

— Ну что? — спросил каперанг.

— Как корова слизала… — ответил один из подполковников, маленький усатый, по-видимому, старший в команде. — Мы можем обнаружить в горах кого угодно, только, конечно, если он хотя бы четверть часа остается на одном и том же месте…

— Итак, что мы имеем, — начал каперанг. — У нас есть подрывница. Мы должны найти ее, прежде чем она дойдет до границы.

Усатый подполковник вставил лазерный диск, и на экране монитора появилось изображение Главного Кавказского хребта. Карта содержала мало подробных деталей, горы никто толком не исследовал.

— Силы МЧС — западнее Пихойского хребта с двумя вертолетами наблюдения, — начал объяснять он. — Террористка, вероятнее всего, на этом хребте. Еще две наши группы около Эльбруса, поэтому от них тоже никакого толку. Правда, три наши группы находятся с той стороны хребта. Ближе всех к ней группа майора Зубровского. У всех приказ искать террористку.

— Что в воздухе?

— Один Ми-8 барражирует на высоте вдоль Пихойского хребта. Второй — на барьерном патрулировании между Абхазией и Карачаем. Мы могли бы его задействовать в низине, если б точно знали, где искать.

Каперанг недовольно поморщился.

— Это я и сам знаю, — он повернулся к Казимиру. — Что думаете, полковник?

— Здесь есть карта? — вместо ответа спросил полковник. — Я как-то не привык с электроникой.

Усатый подполковник пошарил в своем ящике и вытащил двухкилометровку. Казимир взял линейку и прикинул расстояние по карте.

— Прошло полтора часа, как Зубровский видел ее в последний раз. За это время она могла пройти семь-десять километров. Если она направляется в Грузию, то сейчас подходит к внешнему барьеру Пихойского хребта, и в любом случае должна пересечь его.

— Тогда, может, связаться с грузинами? — предложил один из офицеров. Его голос был гласом вопиющего в пустыне.

— Лучше дадим эти координаты в штаб ВВС, и пусть они направят туда дополнительно Ми-8, — предложил усатый.

— Это уже воздушное пространство Абхазии, — мрачно сказал подполковник, к голосу которого не прислушались.

Было видно, что офицеры растеряны и сами не знают, что предпринять.

— Что с сообщением по громкоговорителю?

— Мы повторяем его каждые полчаса с вертолета. Она не может не слышать.

— Пограничников и абхазов предупредили?

— И те, и другие уже выставили усиленные посты на перевале.

— А спутник? С него видно что-нибудь?

— От него толку мало. Его орбита смещена ближе к Чечне, и то, что происходит с этой стороны хребта, он не видит.

30

Через полчаса вдали послышался шум падающей воды. Вскоре Фатима в сопровождении старика и молодого подошла к водопаду. В бледном свете луны вода падала с десятиметрового обрыва, добрасывая пригоршни брызг до тропинки. Поток разбивался о скалу и несся дальше вниз. Внизу рядом с белым хвостом водопада мерцала тропинка. Ветер увлажнял лица мельчайшей водяной пылью. Старик оперся о скалу и сказал громко, чтобы перекричать шум падающей воды:

— Иды за мной. — Посветив фонарем, он поставил ногу на поросший мхом узкий каменный уступ. — Смотри нэ поскользнысь.

Прижавшись спиной к выступу скалы, он проворно повернулся и исчез за веером пены. Фатима повторила его движения. Узкий вход вел в пещеру, постепенно расширявшуюся: каменный пол и потолок сочились влагой. Снаружи доносился глухой шум водопада. Из узкой щели входа, скрытого водяной завесой проникал лунный свет. Молодой остался снаружи. В глубине угадывались искривленные тени сталактитов, во впадинах виднелись остатки кострищ, а вокруг были разбросаны головешки, пустые пластиковые бутылки и ржавые консервные банки.

Старик, подойдя к стене, зажег висящую там керосиновую лампу. Стало светлее.

Фатима оглядела пещеру, остановилась взглядом на прислоненной к стене винтовке. Рядом на столе, сбитом из необструганных досок, в деревянном ящике, лежало несколько круглых предметов, похожих на лимонки. По части вооружения эти двое экипированы неплохо, отметила она, у них есть даже гранаты. Но сейчас ей нужна только винтовка.

— Отлично, — она обернулась к старику. — В этой берлоге ни один черт вас не найдет.

Старик ничего не ответил. Поставив карабин к стене, он указал на топчан.

— Садысь сюда, — в полутьме он казался еще более грузным.

Фатима увидела, что он, не отрываясь, смотрит на нее. Девушка почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. До сих пор она как-то не думала об этом.

— Иды сюда, — повторил старик, уставясь голодным взором на ее грудь. — Нам тут вредно бэз жэншн…

Так вот почему ее оставили в живых, поняла Фатима. Значит, сначала старый, потом молодой. Все как в прошлый раз… Она почувствовала, как в ее груди закипает ненависть.

Рука старика тяжело опустилась на ее колено и сжала его.

— И грудь такой полный, — он оскалил желтые от никотина зубы. — Сейчас пасмотрим, какой грудь.

И он снова сжал ей ногу, на этот раз повыше.

— Не надо, — попросила она. — Мне нельзя…

Он повернул к ней ухмыляющееся лицо, всем своим видом давая понять, что сопротивление бесполезно.

— Я нэ приверэдлив, — когда он приблизился к ней, от него исходил запах пота и давно не мытого тела. — Это займет нэ более пяти