— Да с чего ты взял? Просто какой-то больной — Руслан найдет его.

— Руслан не найдет своей задницы, чтобы подтереться, — фыркнул Пейл. — Он уже повесил одного, но убийцу это не остановило.

— Фу, какой ты грубый!

— Я хочу уйти, Вера, и хочу взять тебя с собой.

Вера почувствовала, как в груди шевельнулось раздражение.

— Но куда же мы пойдем? Кругом ведь война!

— Брось! — сказал Пейл. — Война давно закончилась. Уже воевать некому. Ты разве не слышала, что в последний раз эмиссары не приходили? И пока я шел сюда, я не видел никакой войны.

— Постой, ты же мне сам говорил, что был на войне, что сбежал и с трудом добрался сюда, в Приют.

Пейл нахмурился:

— Я? Наверное, тебе это говорил кто-то другой. Я шел в Приют с севера. Прошел пешком полконтинента.

Настал черед Вере хмуриться:

— Нет, я точно помню. Кажется, это было на этом же самом месте. В одну из наших первых встреч.

Пейл рассмеялся:

— Слова «точно» и «кажется» слишком близко. — Пейл приобнял Веру. — Не был я на войне. Что мне там делать? Я — отличная мишень. Если бы я попал на фронт, живым бы оттуда не вернулся.

— Ты бы один выиграл войну, — Вера легла на Пейла сверху. — Мой герой.

— Ты пойдешь со мной? — прошептал Пейл ей в ухо.

Вера почувствовала, как его плоть снова налилась силой.

— Давай отложим этот разговор, — промурлыкала она. — У нас, кажется, есть дела поважнее.

Пейл усмехнулся.

Вера поднялась и уперлась руками ему в грудь. Интересно, почему он не загорает? На таком солнце он должен был бы быть красным. Красный человек.

Вдруг Вера ощутила чье-то присутствие. Она подняла взгляд, и внутри нее все похолодело. Она увидела прямо перед собой Снежану. Снежана стояла, сложив руки на груди, и пожирала их с Пейлом взглядом.

— Что? Что такое? — сказал Пейл.

Он обернулся, чтобы посмотреть туда же, куда и Вера. Одним движением он сбросил с себя девушку, вскочил на ноги и бросился к Снежане.

Снежана стояла в той же позе.

Пейл, обнаженный, подошел к ней. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Снежана повернулась и ушла.

— Эй! — Пейл крикнул ей вслед. — Лучше бы ты дала мне пощечину. Эй! Давай, сделай это! Ударь меня! Выпусти пар.

— Пошел ты, Пейл Арсин! — бросила Снежана через плечо.

Пейл повернулся к Вере, ухмыляясь и пожимая плечами.

Как же ей хотелось повторить: «Пошел ты, Пейл Арсин!»

* * *

Почва уходила из-под ног Руслана. Дело запутывалось, и не было ни малейшей зацепки, которая помогла бы разобраться в ситуации. Все менялось от плохого к худшему, и у городового голова шла кругом. Новые убийства придали делу невероятный масштаб. По всему городу обнаружили не меньше двадцати тел. Все — одинокие люди, затворники, которые мало с кем общались и о которых почти никто не вспоминал. Первой ласточкой оказалась старуха Марта — когда налетал ветерок, соседи чувствовали ужасную вонь. Вспомнили, что они давно не видели старушку. Начали стучать, звать — никакого ответа. В конце концов, выломали дверь. И увидели ужасное: на старой кровати лежало обезглавленное тело, а голова была непристойно размещена между старушечьих ног. Тело и голова находились в таком отвратительном состоянии, что можно было предположить: убийство было совершено до того, как нашли тело Лилии. Раньше следствие могло проводить сложные анализы и устанавливать точное время смерти — в Приюте никто не обладал ни должными знаниями, ни необходимым оборудованием, чтобы прийти к такому заключению. И раньше в этом действительно не было необходимости — не было преступлений, насильственных смертей. Не было ли?

Руслан ужасно злился: он уже старый человек. Смерть не за горами — почему он не умер раньше, чем все это началось? Что вообще происходит? Неужели у кого-то в Приюте в самом деле сорвало крышу, и он превратился в ужасного маньяка? Почему это не случалось раньше? Не случалось ли?

После того, как обнаружили тело Марты, кому-то в голову пришла здравая мысль: а что если проверить всех, кто живет один? Давно ли вы видели соседей? Это была здравая, но параноидальная мысль — выводы из нее могли быть чересчур далекоидущими. Но палец судьбы уже щелкнул по доминошкам, и события развивались стремительно. Тут и там люди вспоминали, что не видели соседей. Двери содрогались под ударами, надрывались замки, петли срывались под ударами плеч — и за закрытыми или полуоткрытыми дверями люди находили все новые и новые тела.

Приют охватила паника.

Все взгляды обратились к Руслану. Он — единственный в Приюте, кто олицетворяет закон и порядок. Но что ему было сказать? У него не было ни малейшей идеи, кто это делает и зачем. Он собрал граждан у Иггдрасиля и выступил с утешительной речью. Но его голос дрожал, в словах не было уверенности, и паника лавиной обрушилась на Приют.

Кто-то вспомнил, что доктор Анатоль собирался уехать из Приюта — и, по-видимому, уехал. Люди всерьез начали говорить о том, чтобы оставить Приют.

Мир сдвинулся с места, и Руслан не поспевал за ним. На него легло ужасное бремя: если он в ближайшее время не найдет убийцу, то Приюта больше не будет. Люди уйдут из него, и он останется здесь в одиночестве — старик, доживающий свои дни в мертвом городе.

Надо действовать. Надо что-то придумать. Вот только что?

* * *

В эти дни тяжелый груз лежал на сердце у многих людей. И Вера была одна из них. Суета города прошла мимо нее — у нее был свой повод для переживаний.

После того случая со Снежаной Пейл избегал встреч с Верой. Он находил какие-то глупые предлоги, но Веру это не очень задевало. Она утешалась в объятиях Василя, которого до этого избегала — точно так, как сейчас ее избегал Пейл. Но ее мучило чувство вины перед Снежаной, и девушка решила во что бы то ни стало поговорить с сестрой. Только отвечать за свои поступки страшно, и Вера все откладывала это.

Но в один день она проснулась с чувством необоримой решимости. Весь день она не могла ни о чем думать, кроме предстоящей встречи со Снежаной.

Вечером Вера тщательно подобрала одежду и чуть-чуть накрасилась, прежде чем выйти из дома. Она хотела выглядеть сногсшибательно, но при этом скромно, а это взрывное сочетание, требующее определенного мастерства. Благо, Вера им обладала.

Она не помнила, как добралась до дома медсестры — ноги сами донесли ее. Вере казалось, что все сорвется — Снежаны не будет дома, или будет ее сын, и они не смогут поговорить.

Она позвонила в звонок с тяжелым чувством обреченности. Вера поняла, что плохие предчувствия сбылись — более того, все оказалось хуже, чем она себе представляла, когда дверь отворилась, и за ней оказался — нет, не сын Снежаны — Пейл Арсин собственной персоной.