— Только куртку надень, — требовательно сказала Снежана. — Солнце садится, становится прохладно.

Когда дверь за сыном захлопнулась, Снежана опустилась в кресло напротив Руслана и грациозно закинула ногу за ногу.

Несколько мгновений между ними висело напряжение.

Первым заговорил Руслан:

— Замечательный у вас сын, — он взял со столика рукописный листы и потряс ими. — Талантливый. Я и не знал, что он поэт.

— Прекращайте это, — сказала Снежана. — Вы не возражаете, если я закурю? — и, не дожидаясь разрешения, достала из кармана легкой куртки, небрежно наброшенной на плечи, пачку сигарет и зажигалку. — Вы не курите?

— Давно бросил, — сказал городовой. — Боюсь рака легких.

Снежана хохотнула:

— Вам это не грозит.

— Почему же? — искренне удивился городовой.

— Потому что рак поражает тех, кто потерял интерес к жизни. А вы в ней очень заинтересованы.

— Любопытный взгляд. Интересно, что бы на это сказали дети, умирающие от рака.

— Что они еще не научились жить. — Снежана выпустила дым в лицо городовому.

Руслан закашлялся и бросил на стол сочинения Глеба.

— О, я бы сожгла эту дрянь, но не хочу разбивать ему сердце, — сказала Снежана, кивнув в сторону листков со стихами.

— Это жестоко, — Руслан демонстративно отстранился. — С вашей стороны было бы правильнее поддерживать сына в его увлечении. Ободрять, подбадривать. Не так уж много в Приюте поэтов. Честно говоря, не могу назвать ни одного.

— Приюту нужны хорошие поэты, а не посредственности, — отрезала Снежана.

— Ладно, дело ваше. Я не за этим сюда пришел. Литература меня мало интересует. Последнее, что я читал — «Старик и море» Хемингуэя.

— Что скажете?

— Еле осилил.

Снежана усмехнулась.

— Уважаю честность.

— Тогда перейдем к делу, — Руслан хлопнул себя по коленям. — Я пришел сюда, потому что у меня есть информация…

Городовой заметил, как Снежана подобралась — снова кошка для прыжка.

— Она касается вас и ваших отношений с Пейлом Арсином…

Снежана совладала с собой и теперь смотрела на Руслана с неподвижным лицом. Чересчур неподвижным.

— Одна птичка напела мне, что вас двоих видели перед домом кузнеца незадолго до несчастного случая, — сказав это, Руслан откинулся в кресле. — Можете рассказать об этом подробнее.

По лицу Снежаны пробежала тень, она пробежала взглядом по комнате, а потом с силой хлопнула по подлокотникам кресла и с видимым облегчением рассмеялась.

— Это вам тот мальчик сказал, да? — спросила Снежана и пощелкала пальцами, припоминая: — Как там его зовут? Сын старосты? Антон? Да, точно! Антон.

— Это к делу не имеет… — начал Руслан, но Снежана его перебила:

— Он выглядел таким напуганным. Его легко понять. — Снежана помрачнела. — Он лишился семьи. И ведь это я прикончила его папашу. Но я не жалею. Староста всегда был тем еще говнюком, а из-за смерти дочери он совсем слетел с катушек. Страшно представить, что он сделал бы со своей семьей, если бы не направил весь свой гнев на Пейла. Так что, думаю, я спасла их.

Руслан молчал, выжидая, пока Снежана сама ему все расскажет. И она не заставила себя упрашивать.

— Я понимаю, легко сделать поверхностные выводы. — Медсестра сделала глубокую затяжку и взмахнула кистью с сигаретой. — Когда в сцене участвует Пейл, вся сцена обретает некую двусмысленность. Конечно, чужак, белый человек! Кто знает, что там у него на уме. Мало кто знает Пейла так, как знаю я, — Снежана горько усмехнулась. — Все, что он делает, он делает во имя любви. Он готов помочь каждому. Но люди не принимают его и кусают руку, которую он им протягивает. Да, — Снежана снова затянулась, — не зря говорят, человек человеку волк. В этот раз Пейл опять просто хотел помочь. У Ивана скверный характер, это все знают. У них там что-то случилось с водопроводной трубой. Она забилась там или еще что. Вода стояла в раковине. Илона много раз говорила ему: прочисть трубу, прочисть. А он да-да, а на самом деле нет-нет. И тогда она пожаловалась Даниле, она у него покупала рыбу. И он сказал, что придет и посмотрит, в чем там дело. Они же соседи. А на следующее утро он рыбачил с Пейлом — Пейл обожает рыбалку, — они слово за слово, и Пейл вызвался помочь. Они сговорились вечером, до прихода Ивана, чтобы не провоцировать конфликт, заглянуть к ним и починить трубу или что там надо было сделать. Пейл сказал мне, и я пошла с ним за компанию. Данила вовремя не пришел, и Пейл все сделал сам. А я пока поиграла с Асей. Илона выдала нам на прощание щедрый кусок яблочного пирога. Мы ушли, и, видимо, потом случилось то, что случилось. Ужасное горе.

Снежана выставила вперед нижнюю губу и выдохнула сигаретный дым, давая понять, что история закончена.

Руслан молчал, размышляя. Эта история не противоречила тому, что ему рассказал Данила. Рыбак сказал, что после рыбалки с Пейлом он немного принял на грудь (ну конечно, немного) и заснул. А когда проснулся, вспомнил, что ему надо к Илоне — он безбожно опаздывал. Он всю дорогу бежал, чтобы успеть, и чуть было не поспел на собственные похороны: в доме на него напал Иван и едва его не прикончил.

— Вы не помните, во сколько пришли в гости?

Снежана показала ему руку, демонстрируя отсутствие часов.

— Счастливые часов не соблюдают.

— Вроде бы «не наблюдают», — поправил Руслан.

Снежана сделала небрежный жест — какая разница.

— Когда мы пришли, было светло, — сказала медсестра.

— А когда вы уходили?

— Тоже, — Снежана пожала плечами.

Руслан прислушивался к своим чувствам. Он никогда не расследовал преступления и весь его опыт был основан на книгах, которые он еще ребенком прочитал в местной библиотеке. Он нетвердо помнил, что надо двигаться от частного к общему — или наоборот. Но как это применимо к этой конкретной ситуации? Что можно считать общим, а что — частным? Оставалось только слушать врожденное чутье, позволяющее отделить правду от лжи и надеяться, что подсознательно не хочешь обмануться. Руслану нравилась Снежана: в ней чувствовался стержень. Она хорошо держала удар. Городовой не чувствовал, что его обманывают, но царившая в этом доме напряженная атмосфера настораживала его и сбивала с толку. Это чувство может никак не быть связано с преступлениями — может, тут между матерью и сыном что-то происходит. В чужой семье черт ногу сломит: вдруг сын не одобряет увлечение матери Пейлом? Или он плохо убрался, и они поссорились из-за разбросанных где попало носков? Что с тобой, Снежана, почему ты вся — как натянутая струна? Что здесь происходит?

Проклятая ответственность! Вдруг он сейчас встанет, распрощается со Снежаной, пожелает ей спокойной ночи — и снова промахнется? Медсестра побежит к Пейлу, они на радостях потрахаются, а потом схватят скалки, половники, сковородки или что там еще — и пойдут по Приюту, забивая до смерти все, что движется и дышит?