Подступила ночь. Мальчик скрылся в своей комнате. Пес лежал на кровати вместе с ним, занимая большую ее часть. Пес тоже не спал и грустно смотрел в пространство. Интересно, о чем он думал? Вспоминал бывших хозяев? Понимал ли он, какая страшная участь их постигла?

Круговерть ужасных предчувствий проносилась перед внутренним взором мальчика. Он поднялся с кровати. Он решил попробовать прибегнуть к единственному лекарству от всего на свете, которым злоупотребляли взрослые.

Он выбрался в коридор. По дому разносился заливистый материнский храп. Мальчик спустился по лестнице. И услышал возню и стук когтей за спиной. Пес неуклюже спускался за ним.

— Гарм, — шепотом протянул Антон. — Разбудишь мамку — она нам устроит.

Пес в темноте повел головой из стороны в сторону, всматриваясь в лицо мальчика, чтобы разобрать его эмоцию. Это было так трогательно, что сердце Антона дрогнуло.

— Ладно, пошли, только тихо.

Мальчик скользнул на кухню, пес потопал за ним. В холодильнике мальчик нашел батон колбасы. Хотел отрезать Гарму кусочек, но, оценив габариты пса, просто положил колбасу рядом с ним. Пес радостно завилял хвостом, учуяв приятный запах, благодарно посмотрел на мальчика, прижал колбасу одной лапой, склонился к ней и начал шумно жевать.

Антон знал, где родители прячут выпивку. Почему-то они всегда ее припрятывали. Как будто они были не взрослыми людьми, а какими-то школьниками, которые боятся, что мама с папой их накажут. Муж и жена сильно прикладывались к выпивке, запрещали это друг другу, и на этой почве разгорались ужасные скандалы, которые сильно портили жизнь Антону и Лиле. После подобных выяснений отношений оскорбленный Григорий устраивал сессии кулачных боев с детьми, поэтому у них он был крайне непопулярен. Настолько непопулярен, что на похоронах Антон не смог выдавить из себя ни слезинки.

Антон выудил бутылку виски из-за мешка с картошкой. Бутылка крепко пропахла луком и землей — мамка прятала свое сокровище там же, где хранила овощи.

Антон еще никогда не пил, и ему потребовалась определенная душевная смелость, чтобы приложиться к бутылке. Однажды в детстве он спутал водку с водой — и с тех пор боялся выпивки, как огня. В каком-то смысле выпивка и есть огонь.

Мальчик открутил крышку, запрокинул голову и сделал мощный глоток. Но не толкнул выпивку в горло, а спрятал все в щеках. Щеки защипало изнутри. Антон решился и сделал маленький глоток.

Горло вспыхнуло огнем. Перед мальчиком возник образ: масляная дорожка вспыхивает, когда к ней подносят спичку.

Несколькими мучительными глотками он прикончил все, что набрал в рот. Он тряхнул головой и осмотрелся по сторонам. Вроде бы ничего не изменилось. Значит, надо принять еще.

Он сделал еще несколько таких неуверенных глотков. Живот взбунтовался, заурчал, и выпивка попросилась обратно.

Мальчик поставил бутылку на место, включил кран и сполоснул лицо холодной водой, чтобы подавить приступ тошноты. Запах колбасы, с которой почти расправилась собака, вдруг показался нестерпимым, и мальчик поспешил убраться с кухни.

Он забежал в свою комнату, бросив Гарма на кухне. Ему показалось, что у него подскочила температура, и он рухнул на кровать.

Вдруг алкоголь подействовал: будто титаническая рука подобрала груз, давивший мальчика к земле. Он почувствовал себя легким, как перышко. У него больше не было проблем. Завтра он пойдет к городовому и обо всем расскажет. Тот выслушает его, возьмет помощников, они скрутят Пейла и воздадут ему по заслугам. Пейл Арсин будет страдать. Он расплатится за все свои злодейства. О, с каким удовольствием он, Антон, будет смотреть, как тело Пейла раскачивается на Иггдрасиле. Это была настолько приятная мысль, что член Антона напрягся, и он начал мастурбировать.

Но после непродолжительного блаженства накатила чудовищная депрессия. Она была такой черной и всеобъемлющей, что сожрала Антона целиком, выбила из него дух, а потом, поломанного, разбитого, выплюнула в новый день.

* * *

Руслан сверлил мальчика взглядом.

— Ты знаешь, как от тебя пасет?

Мальчик смотрел в пол. Он весь сжался под грозным взглядом городового.

— Да. Извините, — дрожащим голосом сказал он.

— И ты считаешь, что я должен поверить твоим словам?

— Я сказал правду! — Антон зло стрельнул глазами, но не выдержал взгляда Руслана.

— Ты понимаешь, что твои слова не доказывают вообще ничего?

Антон молчал. Только, казалось, сжался еще сильнее.

— Нельзя вот так просто обвинять человека невесть в чем. Единственное, чем ты оказался полезен, — тем, что приютил собаку. Пусть хотя бы собаки останутся в этом проклятом городе.

Руслан хохотнул.

— Надо же. Ты с таким же успехом мог бы сказать мне, что не видел вообще ничего.

Антон скрипнул зубами.

— Ладно, убирайся отсюда, — сказал Руслан. — И никому об этом не рассказывай. Нечего разжигать конфликт. Пейл и так на плохом счету. Щелкни пальцами, и его линчуют. Я уже раз ошибся, потому что поспешил.

— Но могут погибнуть люди, — сказал мальчик.

Руслан усмехнулся:

— В конце концов, какая разница. Все мы рано или поздно умрем.

Антон почувствовал себя одиноким.

Он понял, что должен убить Пейла Арсина. Наверное, именно для этого он и родился.

О Приюте можно сказать что угодно — что это провинция, что это отсталый городишко, что жизнь в нем бесперспективна. Можно даже заявить, что это Чистилище, преддверие Ада. Но вот библиотека в нем недурная. Если каким-то чудом вас занесет в Приют, обязательно спросите, как пройти в библиотеку. Кто собрал ее, как ему это удалось — загадка. Но загадка, которую загадали давным-давно, а разгадки как не было, так и нет, становится скучной и неуместной. Если бы люди, к примеру, узнали, что Бог есть, и это просто представитель инопланетной расы, который вывел все виды на Земле шутки ради… Скучно! И похоже на дешевую фантастику. Но речь не об этом. В библиотеке Приюта на одной из полок поверх других книг лежит маленький потрепанный томик в мягкой обложке. Он называется «Последнее искушение Христа»; автор — Никос Казандзакис. Когда-то христианство было популярной религией. Оно породило тонны произведений искусства: картины, величественные здания, книги, фильмы. Установлено, что средняя продолжительность существования религии — две тысячи лет. И ровно через две тысячи лет христианство начало сдавать позиции. Люди перестали вникать в суть, и все теологическое богатство, скопившееся веками, пошло прахом.

В Христе все больше видели человека, а не бога. Его лишили чудес, светлого небесного воинства, победы под горой Меггидо, и оставили только плеть, терновый венец и крест. Именно в это время, на закате христианства, появилась эта книга. Ее написал грек, и это важно: греки одними из первых приняли веру в Христа. «Последнее искушение» — история о том, как Христос не устоял перед искушением Сатаны и променял героическую смерть на жизнь самого обычного человека — в собственном доме, с женой, с детьми. Когда первая жена умирает, Иисус женится во второй раз. Сатана говорит ему: «Есть только одна женщина, Иисус». Речь идет о том, что все женщины — женщина. Есть роль, функция, свободная валентность, если хотите, и не имеет значения, кто займет освободившееся место. Разлука — как смена актера в телесериале. Это тот же персонаж, но у него теперь другое лицо. Женщины не зря часто появляются в божественных историях и играют в них ключевые роли. Женщины и есть божества. Точнее, все они — одно божество, Женщина. И с ней, как с Богом, нельзя разлучиться: расставшись с одной, встретишь другую. Отрекшись от одного Бога, обретешь другого.