– Так точно, сэр, – выдохнул лейтенант.

– Вот и хорошо...

На фоне темнеющего неба Безумный Макс выглядел фигурой прям-таки мистической, в своей широкополой шляпе с опущенными полями он напоминал эдакого африканского Ван Хельсинга, борца с нечистью.

Максим сидел на разогретой крыше, попыхивая короткой сигарой, и размышлял вслух:

– По соплям мы им, конечно, навешали от души. Ночью не полезут, выдохлись.

Действительно, по всему городку прекратилась стрельба, и, как спички, в разных районах города вспыхивали костры. С высоты крыши гостиницы ночной город напоминал захваченную варварами римскую крепость.

– Так вот, до утра они не полезут, будут восстанавливать силы, – продолжал свои размышления Безбашенный, – а вот по ранней зорьке, как говорят заядлые рыбаки, ломанутся по полной программе. И останется нам жить, пока не кончатся патроны, а их у нас... – Максим на мгновение замолчал и посмотрел на сложенное у бордюра оружие: штурмовые винтовки убитых на крыше солдат, пулемет егеря и прочую мелочевку.

– Оружия у нас четыре автомата и десять к ним магазинов на двадцать патронов, моя молотилка с оставшейся полусотней «маслят», пара ручных гранат и личное оружие, – Макс выразительно похлопал себя по бедру, где находилась кобура с длинноствольным «Смит и Вессоном». – Но это больше предназначено для того, чтобы застрелиться, прежде чем тебя разорвет на части озверевшая толпа дикарей.

Сигара дотлела едва не до самых губ, и егерь с раздражением выплюнул окурок. Рубиновый огонек, упав, осветил разбросанные в беспорядке гильзы.

– Только прежде, чем самим застрелиться, предлагаю пристрелить наших миролюбивых друзей, а то как-то несправедливо получается.

– Да, перспективы, конечно, не особо блестящие, – задумчиво произнес Кольцов, понимая правоту слов приятеля. – Но Губта говорил, что к утру должны подойти правительственные войска.

– Должны – еще не означает, что подойдут, – тут же последовал закономерный ответ.

– Что предлагаешь?

– А что тут предлагать, – проворчал Макс, доставая очередную сигару. – Когти следует рвать с этого комфортабельного курорта. Остается только решить, как и куда.

– Может, попробуем добраться до причала, а там найдем какое-нибудь плавсредство и выйдем в нейтральные воды. Глядишь, кто-то и подберет.

Внося свое предложение, Глеб думал о спутниковом телефоне в своей туфле и новейшем корвете «Забияка», который патрулировал где-то поблизости в Индийском океане. Ожидать от моряков помощи на суше не приходилось, а вот в море – совсем другое дело.

– А на чем уйдем в море? – мрачно спросил Макс. – Эти чертовы таможенники увели служебный катер вместе со своими родственниками. Так что если мы захотим уплыть, придется лепить плот из того, что найдем, а это значит, что там, на причале, нас окружат и наверняка уничтожат.

– Тогда давай используем твой джип.

– Вряд ли от него осталось хоть что-то. – Сигара задергалась во рту егеря, как поплавок под тяжестью клюнувшей рыбы. – Не думал, что придется бежать отсюда быстрее лани.

– Ну тогда, если мы не хотим остаться здесь навечно трупами, как тибетские монахи в развалинах Рейхстага[7], остается один вариант: выходить наружу и пытаться отбить у этих горилл один из грузовиков, на которых они сюда приехали. Ну, а дальше вырываться из этого ада, – решительно высказался Кольцов. Это была последняя идея, пришедшая ему в голову.

– Ты когда-нибудь пробовал водить многотонный тягач, предназначенный для транспортировки медной руды? – зло спросил Вармаков. Сыщик лишь развел руками, его генератор идей молчал. Но, как это бывает в жизни, влага, попавшая на благодатную почву, обеспечила всходы новых идей. – Впрочем, мысль о захвате машины не так уж и безумна, – неожиданно проговорил Максим.

– Ты о чем? – спросил Кольцов.

– Дело в том, что в нашем банке наличных денег почти нет. Весь расчет производится с помощью магнитных карточек. Единственная ценность – это золотой песок-шлих, который сдают старатели. Золото свозят на вертолетную площадку на специальном инкассаторском микроавтобусе. Броневик фирмы «Мерседес» создан по самым современным технологиям, титановая броня, цельнорезиновые колеса, способные выдержать до двух десятков попаданий автоматных пуль, запас хода – триста километров по бездорожью. Один недостаток: тихоходная телега, больше шестидесяти километров выжать нельзя. Значит, нужно пробираться к банку и брать этот тарантас. Загрузим дополнительную бочку с топливом и доберемся до Гаробо, а уж в столице никакие повстанцы нам не страшны, – Макс исходил энтузиазмом.

– А с чего ты решил, что этот немецкий «танк» директор филиала не угнал во время эвакуации? – засомневался в успехе подобной акции Кольцов, хотя всем своим нутром чувствовал: выход из тупика найден.

– Знаю, – самодовольно посмотрел на него Безумный Макс, окурок сигары точным щелчком был отправлен в сторону. – Я видел колонну с беженцами, броневика с ними не было. Значит, он стоит в своем боксе в гараже банка, откуда мы его и угоним.

– Так что, уходим по-английски, не прощаясь?

– Как бы не пришлось уходить по-русски, со скандалом, – в тон сыщику ответил егерь...

– Осталось только пересечь дорогу, и мы на месте, – обернувшись, произнес Безумный Макс одними губами. Он лежал на полкорпуса впереди сыщика, положив правую руку на пулемет.

Кольцов крутил головой во все стороны, пытаясь определить, где они сейчас находятся. Ведь еще совсем недавно здесь было множество построек. Летние бары, рестораны, клубы, которые ждали наплыва туристов, теперь тянулись к черному небу обугленными стенами. Повстанцы были не только мародерами, а настоящими варварами, то, что не могли забрать с собой, они безжалостно уничтожали...

Решившись на вылазку, бывшие спецназовцы тем не менее в самом начале не могли определиться, как действовать дальше. То, что наведаться в банк следует вдвоем, ни у одного из русских не вызывало сомнений. Но если за это время кто-то из отчаянных аборигенов решится на разведку подходов к гостинице, лейтенант Губта вряд ли сможет отбиться, и тогда все потуги прошедшего дня оказались бы напрасными.

После короткого совещания оба спецназовца пришли к единому выводу – идти на «дело» всем «табором». К этому времени Зубанов уже выспался, протрезвел и стал по-настоящему адекватным, даже немного успокоился после утренней истерики. Софи Медюж находилась, что называется, в тонусе и с ходу заявила: