пытаясь понять, осталась ли я левантийкой под маской.

– Что ты думаешь об этих домах для лошадей? – спросила я, прижавшись к нему щекой. – Может, ты настолько отвыкнешь от дождя, что захочешь навсегда в таком поселиться? Вряд ли мы сможем таскать по степям конюшню.

Это были глупые слова, но при мысли о возвращении в степи, о том, чтобы снова кочевать, побывать везде, где мы бывали, меня охватила смесь ностальгии и смятения, к которым я не была готова. Я не думала, что так изменилась. Или мы все изменились? Поворотная точка для Клинков гурта – потеря доверия. Мы больше не были теми же людьми, что и до изгнания.

Я долго вдыхала успокаивающий запах Итагая, могла бы простоять так весь день, если бы снаружи не началась какая-та суматоха – встревоженные голоса, предвещавшие беду. Я больше не охраняла жизнь Гидеона, но не могла избавиться от мысли, что он – наш единственный выход из всего этого, поэтому натянула маску и вышла во двор.

Солдаты светлейшего Бахайна располагались в собственном лагере, но во дворе стояло необычно много высокопоставленных кисианцев. Присутствие лорда Эдо немного успокоило мои страхи, но я не могла спросить его, что случилось, пришлось только ждать и наблюдать.

Когда я пересекла двор, из главного входа появился Кека, а за ним по пятам следовал Ошар, самый юный из обученных чилтейцами переводчиков. Кека выглядел величественно, подметая ступени полами плаща, но вздрогнул при виде меня. Я смотрела на него сквозь узкие прорези маски, и это наверняка выводило из равновесия.

– Лорд Эдо, – сказал Ошар, когда они остановились перед кисианцами.

– Ошар. Капитан, – поприветствовал их лорд Эдо, прежде чем объяснить причину своего прихода.

Кека застыл в ожидании, и я воспользовалась возможностью подойти поближе. На меня украдкой бросали взгляды, но кто осмелится меня прогнать?

– Из Узла Цыцы пришли неприятные новости, – перевел Ошар. – Я должен немедленно увидеться с отцом. Он встречается с императором. Если вы сообщите ему, что я здесь, мне не придется топтать грязными сапогами дворец.

Его сапоги и впрямь были грязными, но я решила, что это только предлог, чтобы поговорить снаружи, возможно, подальше от Лео. Какова бы ни была причина, Ошар поспешил во дворец передать сообщение, а Кека так и остался стоять, с недоверием глядя на кисианцев, хотя Эдо не обращал на него внимания.

Пока мы ждали, я заметила пробирающуюся сквозь толпу Нуру. Некоторые левантийцы заскучали и вернулись к своим занятиям, но кое-кто был явно настроен остаться, и Нуру среди них, пытаясь казаться незаметной. Несомненно, императрица Сичи наблюдала из окна.

Появившийся светлейший Бахайн царственным жестом велел толпе расходиться. Кисианские зеваки подчинились, но левантийцы скрестили руки на груди и остались на месте. Бахайн решил не обращать на них внимания и со всей церемонностью потребовал у сына ответа.

Ошару больше не требовалось переводить, и он мог бы шептать Кеке на ухо, как когда-то Матсимелар мне, но, бросив взгляд на Нуру, стал говорить громко, чтобы слышали ближайшие левантийцы.

– Только что из Узла Цыцы прибыли всадники, отец, – сказал он. – Наши корабли атакованы, многие моряки перебиты. Почти все корабли затонули. Гонцы точно не уверены, но считают, что это была императрица Мико с армией южан.

Переводить ругательства, которые прошипел сквозь зубы светлейший Бахайн, нужды не было. Он вел себя так спокойно и уверенно, когда приехал, но так и не сумел схватить императрицу Мико. И терял влияние на Гидеона. Чилтейцы не ушли с севера. А теперь на его корабли напали, пока он пытался удержать власть, на которую претендовал.

– Они забрали какие-нибудь корабли? – сказал Ошар, когда светлейший Бахайн заговорил, и, услышав перевод, герцог бросил на Ошара сердитый взгляд.

– Два. Остальные затонули.

Это, похоже, удовлетворило светлейшего Бахайна, но теперь уже он сам, встревожившись, увел своего сына вместе с солдатами за ворота, чтобы левантийский переводчик не мог услышать разговор.

Значит, императрица Мико выступила против нас, или, по крайней мере, против светлейшего Бахайна, и это тревожило. Хотя все, что уменьшало его власть, вроде бы должно было радовать, вот только без него Лео станет полновластным хозяином в Когахейре.

Мне надо было увидеться с Гидеоном, но встречу придется тщательно спланировать. Однако все тщательные планы были нарушены вторым за день неожиданным гостем.

Мы привыкли, что через ворота постоянно заходят чилтейские паломники, но при виде вошедших во двор четырех чилтейских солдат все потянулись к рукоятям сабель. Свои мечи они не достали, уверенные, что их примут гостеприимно, как и человек, который их вел – не в мундире, а только с ранцем, перекинутым через плечо.

– Это еще кто? – проворчал кто-то рядом со мной.

– Кто их впустил?

– Они что, самоубийцы?

Несмотря на недовольное бормотание, никто не вытащил клинки, а вновь прибывшие как будто и вовсе нас не замечали. И все же я не могла оторвать от них взгляд. Пусть у них были другие лица, но именно эти люди издевались над нами, и я всеми силами старалась не броситься на них и не разорвать им глотки голыми руками. Испытывали ли такие же чувства остальные? И что потребуется, чтобы мы сорвались?

И снова на ступенях появился Кека с Ошаром по пятам, и, как ни мелочно с моей стороны было думать, уж не жалеет ли он, что занял мое место, я не могла избавиться от этой мысли.

Ошар спросил, что им нужно. Он не угрожал, но им достаточно было увидеть, сколько вокруг собралось сердитых левантийцев, чтобы понять – от их ответа зависит, выберутся они отсюда живыми или нет.

Человек с ранцем шагнул вперед и заговорил.

– Он говорит, что принес послание императору Гидеону, – перевел Ошар.

– Тогда скажи им, чтоб отдали депешу нам и проваливали, – сказала капитан Дхамара э'Шет, присоединившись к группе левантийцев, подступивших угрожающе близко.

Ошар перевел, но чилтейцев ответ явно не смутил, они спокойно стояли на своем.

– Послание можно отдать только лично императору Гидеону. Он требует аудиенцию.

– Бесс, доложи об этом его величеству, – приказала капитан Дхамара. – А ты, Ошар, скажи, что, если он хочет увидеться с Гидеоном, солдатам придется подождать снаружи. Уверена, они понимают, насколько мы ненавидим людей, которые нас поработили.

В ответ на это требование четверо солдат потоптались на месте, но гонец совершенно хладнокровно ответил:

– А вы должны понимать нашу настороженность в отношении тех, кто перебил наших солдат.

Раздались приглушенные голоса. Кто-то засмеялся. Все посмотрели на капитана Дхамару, и я почувствовала себя вдвойне невидимкой.

– Скажи, что мы гарантируем ему безопасность, только если солдаты останутся снаружи. Это не обсуждается.

Гонец и его солдаты заспорили, но к тому времени, как Бесс вернулся и сказал, что Гидеон их примет, согласились на предложенные условия. Я бы предпочла, чтобы их выгнали вон, а еще лучше –