солдаты не смогут контролировать все. А пока ты бежишь, мы запрягаем вола и везем пустой ящик Лео. Если будем торговаться с ним достаточно долго, а императрица Хана так и поступила бы, то…

«Извини».

– То пройдет сто лет, прежде чем он поймет, что Септум не здесь.

– Но… а как же вы?

– Мне нужно мое тело, а оно у Лео.

Капитан прищурился.

– Ваше величество?

Я уступила императрице контроль над ее собственным телом. Ее слова могли обрушить мой план, но без ее подтверждения капитан откажется.

– Поскольку мы пришли к соглашению, что пытаться войти в Септума слишком опасно, – сказала она, – похоже, это единственное, чем мы можем помочь вам, капитан Энеас. В нынешнем состоянии мы и сами – почти мертвый груз. Я не знаю, куда вы намерены пойти и что делать, но поступайте, как считаете нужным, и забирайте Септума. А мы будем их отвлекать.

Он сделал глубокий вдох, резко выдохнул, щурясь на солнце, словно просил помощи и поддержки у своего бога. Опустив взгляд, он кивнул.

– Если таково ваше желание.

– Это единственный путь. Но действовать надо быстро.

Не оставив капитану времени передумать, мы поспешили назад, в конюшню. Он держал повозку в главном строении, но вол все еще жевал траву в маленьком дворике, не особенно свежую.

– Вы берете Лео, а мы запрягаем вола в повозку.

Императрица кивнула капитану и зашагала к животному так, будто наши колени не ныли, а руки не отяжелели подобно мешкам с песком.

– Я должен…

– Нет, благодарю, капитан. Я сумею его запрячь.

Он кивнул и исчез за дверью конюшни.

«Он думает, что говорю я».

«Да, возможно. Но ты умеешь обращаться с животными, госпожа Мариус?»

«Нет. Я городская девчонка, а ты – императрица. Мы обе никуда не годимся».

«Вовсе нет. Я же говорила тебе, что не родилась императрицей. Я росла на ферме в Долине, меня прятали, чтобы никто не узнал, что я осталась жива, и не пришел за мной».

«В смысле, чтобы император Кин не узнал и не пришел за тобой? Да уж, все получилось как надо».

Она не ответила, но в мой разум просочились обрывки воспоминаний. Император Кин, сидящий на троне. Красивый мужчина с фиалковыми глазами, как у Саки, только у нее они чаще выглядели пустыми, а у этого человека – насмешливыми. Один миг передо мной были оба, император и человек с фиолетовыми глазами. А потом все исчезло, и я снова увидела сырой конюшенный двор и вола, беззаботно жующего траву.

«Кто это был?»

Она торопливо подогнала вола к воротам. И вполне могла притвориться, что не поняла, о чем речь, или просто проигнорировать мой вопрос, но как только мы увели животное со двора, сказала:

– Лорд Дариус Ларот. Последний владелец этого дома. Это было давно, но здесь… С этим местом связано много воспоминаний.

И много сожалений. Я ощущала их в сердце, как лезвия, только не могла понять этой боли. Это были не мои воспоминания. Не мои сожаления.

– Очень много, – шепотом сказала она, словно даже сама не желала услышать правду.

А потом тяжело вздохнула и принялась загонять вола в конюшню.

Хотя бы сожаления я быстро научилась понимать.

Когда мы подошли к двери, появился капитан Энеас с перекинутым через плечо Септумом, у которого на голове был завязан мешок. Мысль хорошая, но я не могла сказать этого капитану. Он был человеком иеромонаха, но каким-то образом мы начали уважать друг друга настолько, что такое расставание казалось неправильным. Может, и хорошо, что не осталось времени на долгое прощание. Здесь нельзя было больше задерживаться.

– В добрый час, – сказала императрица, и я порадовалась, что голос звучит так ровно. Она протянула капитану найденную нами книгу о мемарах. – Вот, возьмите. Может быть, пригодится.

– Благодарю. – Он сунул книгу за пояс, как и я. – И вам тоже удачи, ваше величество. Госпожа Мариус, надеюсь, в следующий раз мы встретимся при более благоприятных обстоятельствах.

Он кивнул, поклонился и зашагал к дому.

Мы вернулись к задаче запрячь в повозку вола. Наши руки тряслись от усилий, поднимая поводья, пальцы медлили на каждом узле и казались толстыми и неуклюжими, но, должна признать, императрица, похоже, знала, что делает. Вероятно, и правда жила на ферме.

«Думаешь, я стала бы лгать, чтобы выглядеть интереснее, госпожа Мариус? Выдумывать историю, дающую врагам почву для нападения на меня? Дескать, чего ожидать от простой крестьянки? Там, в Долине, должно быть, найдутся еще бастарды. Где-то же она набралась своей неразборчивости в связях».

«Люди отвратительны».

«Да, госпожа Мариус, – согласилась она, затягивая последний узел. – Отвратительны. Потому и нужно найти тех, кого ты полюбишь. Хороших. И бороться за них до последнего вздоха».

Она говорила о своей дочери. А у меня близких не было. Я очень давно одна, и когда жила в богадельне, желала людям лишь одного – смерти. Они все чудовища, хотя именно так они называли меня. Но, глядя на императрицу, я поняла, каково это, когда тебе есть за что драться. Есть за кого. И это выглядело пугающе. Ее решимость держалась на вечном страхе. Она могла потерпеть неудачу. Ее дочь могла умереть. А ей пришлось бы жить с этим.

Императрица Хана втащила наше тело в повозку и взялась за поводья. Я рада была отвлечься на что угодно, и потому спросила:

«Ты и повозкой править умеешь?»

– Конечно. А ты разве нет?

«Я говорила, что росла в городе. Умею скакать на лошади и знаю, как нанять паланкин».

– Да ты из более высокого общества, чем я, госпожа Мариус. Тебе надо было стать императрицей.

Она погнала вола вперед, и тот протащил повозку через широкие ворота конюшни во внутренний двор. Мы все оглядывались удостовериться, что ящик на месте, он беспокоил нас, даже пустой. Назад пути не было. Идея была моя, но начинала казаться самой глупой на свете. Обманет ли Лео наша попытка потянуть время?

– Возможно, и нет, – сказала императрица Хана. – Но мы должны попытаться и дать капитану как можно больше времени, как бы дело ни обернулось.

Мы остановились перед воротами и спрыгнули, чтобы их отворить. Колени заныли. Быстрый обзор показал, что враги по-прежнему там и спокойно ждут, хотя нам и потребовалось время, чтобы запрячь вола и выехать.

Замок на воротах выглядел новым, как и петли, так щедро смазанные, что старинные створки даже не скрипнули в знак протеста, когда императрица отворила их одну за другой, глядя на неподвижных солдат. Ни один не извлек оружия. Они просто стояли как статуи, только одежда трепетала на ветерке.

Императрица с усилием опять подняла нас на повозку и трясущимися руками взялась за поводья. Лео был так близко, что мы могли бы его поприветствовать. Но мы молча позволяли волу и судьбе везти нас к тому, чего не миновать.

Задние колеса затряслись по дерну возле ворот,