Полундре хватило терпения не рвануться к нему изо всех сил, хотя легкие уже горели огнем, а перед глазами плыли темные круги. Он, наоборот, сбавил скорость, поплыл медленно. Конечно, свет означал, что впереди воздух. Но этот свет могла давать как лампочка, так и фонарик. Причем второе куда более вероятно – судя по тому, что источник света шевелится. Провести под водой почти две минуты только для того, чтобы вынырнуть под пулю боевика, было бы обидно.

Вот и поверхность. Что происходит за поверхностью воды, толком не видно. Странно, фонарик прямо над головой, а комната не кончилась. Где же этот человек стоит… Ага! Лестница!

Из последних сил Полундра проплыл еще пару метров и наконец вынырнул – причем ему хватило силы воли сделать это плавно, чтобы плеска не было. И вдох он сделал тихо, хотя хотелось дышать как собаке на жаре.

Теперь источник света был перед ним. Точно, фонарик. Державший его человек стоял на лестнице, нижняя часть которой была скрыта под водой.

– Ну, что там? – спросил сверху голос с явным восточным акцентом.

– Все затоплено!

В ответ раздался витиеватый мат по-арабски. Разумеется, настолько хорошо, чтобы разобрать точный смысл ругани, Полундра арабского не знал. Но в том, что слышит именно мат, или как там у них ругань самыми последними словами по-иному называется, он не сомневался – очень уж интонации были недвусмысленные.

– Что, мне вылезать? – спросил тип с фонариком.

– Нет. Спустись пониже, проверь, глубоко там или нет. И еще посмотри, прибывает вода или перестала уже.

Араб стал спускаться. Ниже, еще ниже… Вот он уже по колено под водой, вот по пояс… Полундра рванулся вперед. Он вылетел из воды, вцепился в одежду араба и сдернул его вниз. Тут же ткнул тремя пальцами в солнечное сплетение и со всех сил навалился на плечо, притопил так, чтобы голова оказалась под водой. И тут же громко выкрикнул:

– Эх, ядрена мать!

– Что такое? – раздался сверху встревоженный голос.

– Да упал с этой паршивой лестницы! – отозвался Полундра с досадой. При этом он двумя руками удерживал под водой бьющегося боевика, а сам голову держал над поверхностью. Наглость его затеи граничила с безумием – он воспользовался тем, что интернациональная группа Хасана в общении между собой использовала русский язык – просто потому, что им владели все боевики. В эту группу специально таких подбирали. И ведь сработало! Конечно, идеально скопировать голос боевика, которого он уволок под воду, Полундра не мог. Но он рассчитывал на то, что люди Хасана знают друг друга короткое время. Это же террористы, а не регулярная армия. Сегодня боевик в одной группе, завтра в другой – вряд ли они хорошо голоса друг друга знают. Тем более что ожидать от человека, свалившегося с лестницы в ледяную воду? Главным было сымитировать акцент, а это Полундра делать умел неплохо. Тем более что второй боевик не лингвист.

– Вода какая холодная! – прокричал он. Араб все еще бился, но уже слабее. А главное, его движения были уже хаотичными – он просто трепыхался, как выброшенная на берег рыба. Видимо, уже успел наглотаться воды. Классическая слабость человека сухопутного – страх перед водой. Этот, похоже, сразу потерял голову от ужаса. А ведь мог бы сопротивляться серьезно – даже необученный человек уж секунд на сорок-то дыхание задержать сможет. Мог или нож вытащить, или, вместо того чтобы рваться вверх, наоборот, вглубь уйти и отплыть в сторону под водой. Но для таких действий надо было сохранить хладнокровие – а вот этого-то он и не смог. Собственно, именно на такой оборот дела Полундра и рассчитывал – он прекрасно умел определять слабые стороны врага и вовремя их использовать.

– Что ты тогда там возишься, если холодная! Вылезай!

– Сейчас! Фонарик потерял! – Полундра старался отделываться короткими фразами, так у боевика было меньше шансов понять, что с ним говорит другой человек.

– Да брось ты его! Скажи лучше, там глубоко?

Араб перестал трепыхаться. Но Полундра не отпускал его – может, это хитрость.

– Я уж посмотрю заодно, что ты сказал.

– Давай быстрее, Хасан ждет.

– Хорошо.

– Слушай, Абу, а что у тебя с голосом?

– Воды наглотался холодной…

Объяснение было, конечно, дурацкое. Но напарника Абу оно устроило – то, что произошло на самом деле, ему просто и в голову не могло прийти. Мыслимо ли предположить, что вместо напарника, на твоих глазах спустившегося в затопленный отсек по лестнице, с тобой разговаривает враг?

Полундра рискнул отпустить одну руку. Араб не пошевелился. Ну, точно, готов. «Первый раз кого-то утопил, – промелькнула в голове у Полундры мысль. – Стрелял, взрывал, голыми руками убивать приходилось, ножом… Да чем только не доводилось. А вот топить пришлось впервые. Эх, работка досталась… Какого хрена я в свое время в Политехнический не пошел?!»

– Ну, что там? – спросил его напарник Абу.

– Глубоко, – отозвался Полундра, вытаскивая из ножен, висевших на поясе утопленника, нож. – Вода не прибывает.

– Поднимайся.

Полундра полез вверх по лестнице.

– Эй, Абу, а что это… – Голос боевика оборвался, перешел в булькающий хрип. Из горла у него торчала рукоятка ножа.

Полундра мгновенно взлетел по лестнице, подхватил автомат, а его бывшего владельца спихнул вниз. Осмотревшись по сторонам, Сергей установил, что находится в одном из аппаратных помещений. Значит, чтобы выйти к камбузу и столовой, где содержатся пленники, нужно двигаться сначала влево, вот по этому коридорчику, а потом, когда он расширится, прямо. Боевиков поблизости, скорее всего, больше нет, вряд ли у Хасана их много осталось, чтобы больше чем по два человека на осмотр повреждений посылать.

На пути к столовой больше Сергею и правда никто не попался. Зато у самого помещения, в котором держали заложников, стояли двое часовых. Они Полундру не заметили – он применил старый, но действенный трюк: выглянул из-за угла лежа. Человек наиболее хорошо видит то, что происходит примерно на уровне его глаз, то, что совсем низко, замечает с трудом – этим Полундра и воспользовался. Он выглянул на какую-то долю секунды и тут же спрятался. Ни один из боевиков этого движения не заметил. Впрочем, ситуация все равно была неутешительная. К дверям, которые эти двое охраняли, вел длинный и довольно широкий коридор. Он был абсолютно пустой – спрятаться решительно не за чем, никаких укрытий нет. Выскочить и попытаться срезать их одной очередью? Может, и получится, конечно. Но по крайней мере один из них успеет ответить. Шанс получить пулю очень велик. А главное, внутри, с заложниками есть еще как минимум трое боевиков – ведь Бойко говорил, что моряков впятером сторожат. Они услышат выстрелы, выскочат… А может, и не выскочат, если не дураки. Вместо этого они могут связаться с Хасаном, потребовать помощь. Или просто начать расстреливать заложников. Нет, нельзя здесь атаковать в лоб. У него нет права на ошибку, от него сейчас слишком многое зависит. Но что же тогда придумать? Полундра осмотрелся. Ничего, что могло бы помочь. Эх, если бы можно было переодеться, чтобы выглядеть как один из них… Хотя нет, тоже не пойдет. Очень уж сильно он от араба отличается, тут как ни переодевайся, не поможет. Да и потом такая уловка позволила бы в лучшем случае поближе к этим двум часовым подобраться, а дальше все пошло бы так же, как и в первом варианте. А это его не устраивает.