«Да в кабинете у полковника! – осенило меня. – Там было штук восемь артов! Они хорошо защищают от пси-излучения. Интересно, а от психиатров они тоже помогают? Нет. Все же прав Зуб, странная подборка хранилась в том рюкзаке. Получается, их владелец боялся, что его мозги сварятся вкрутую, как яйцо на завтрак? И еще – усиление жизнедеятельности. Параноик и псих в одном флаконе. Интересно, а шапочку из фольги он себе не делал? Говорят, защищает от всех излучений и прекращает любую слежку».

Я начал писать на новом листе: «псевдосвинья». Эту записную книжечку подарил мне Зуб. Методическое пособие от Трофимыча.

– Ты странный, Кузьма.

– Чего это? – отрешенно спросил я. Сам же пытался нарисовать пораженный бок мутанта.

– Больше на сталкера смахиваешь.

– Буду смахивать в другую сторону.

– Да нет, – не оценил шутку Баранов. – Ты как вернулся из Зоны, все ее изучаешь, интересуешься. Вот скажи про нее что-то.

– Что сказать? – удивился я. – Зона растет, становится взрослее…

– Заметь, Кузьма, ты сам это сказал. – Баранов подошел и стал смотреть на мои потуги нарисовать мутанта. Я закрыл книжечку.

– Ренат, че пристал? Я не прав по поводу сталкеров? Так ты сам от денег отказался. Им мозги набекрень поставил, они-то уже привыкли расплачиваться.

Оказывается, я не угадал логику Барана.

– Нет, Кузьма, ты говоришь о Зоне как о живом человеке. Она растет!! Стала больше! Кусок земли, пропитанный радиацией! Заповедник с мутантами! А ты о ней – как о девушке.

Дым потянуло по земле в нашу сторону. Я двинулся на противоположную сторону блокпоста. На нескольких ящиках виднелись пробоины от осколков. Бурые пятна так окончательно и не смылись дождями.

– Да и к сталкерам ты неровно дышишь! Сам-то ты тоже денег не взял!

Ренат топал за мной.

– Я сам решаю, что мне брать и у кого брать, – ответил я. Вышло резко и пафосно, но я находился еще под впечатлением от его слов. «Нет, – подумал я. – Надо с ним поаккуратнее, не ляпнуть бы чего лишнего. Например, про лабораторию или про нож, который я нашел в рюкзаке, а кроме ножа – артов почти на сорок тысяч».

– Что это за звук? – спросил вдруг Баранов.

– Тревога, Ренат, тревога. Ты разве не узнаешь мелодичный голос громкоговорителя?

– Вот блин! Что делаем? Рвемся туда?

– Не тупи. Наша задача – держать пост. Значит, занимаем места и ждем. И еще, Баранов…

– Что? – насупился он.

– Если кто-то подойдет на расстояние броска гранаты – стреляй сразу на поражение.

Мы распределились. Ренат категорически отказался смотреть в сторону Зоны, и я засел за упавшим вагоном. Жирный дым стелился в мою сторону, мешая наблюдать. Каждые десять минут мы перекрикивались с Барановым.

– Замолкла тревога, выстрелов не слышно! Что у тебя?! – крикнул он в третью перекличку.

– Собаки. Возле деревьев. На запах, что ли, прибежали? Мало их, видно, сталкеры отстреляли, – крикнул я в ответ.

– Надо было эту мерзость закопать!

Я сплюнул, передернул затвор. «Я еще мутантам не копал могилы!»

– Буду стрелять по собакам! Не пугайся!

– Что?!

Выстрелами я спугнул псов. Наверное, я резко стартанул, и получилось так, что позорно не убил ни одну тварь. Хотя, судя по визгу, однозначно ранил.

Ренат всполошился, прибежал узнать, почему я стреляю, тоже захотел пошмалять, но собаки уже исчезли, убежав в сторону фермы. Вот зараза, много их развелось, и стали они жирнее. Значит, пищи стало больше. Я догадывался, что едят эти твари. Рацион, состоящий из других мутантов и людей, не менялся у них годами.

Мы чуть не прозевали гостей. С этим желанием пострелять, словно пацаны в тире, потеряли счет времени.

Гостей оказалось семеро.

– Гляди, капитан, наши и еще мужик какой-то, – крикнул Ренат. Я глянул на догорающую свинью и ринулся на его половину блокпоста.

Половина солдат вели одного – это уже не весело. И непонятно было, то ли его боятся, то ли охраняют. Он – посередине, сзади – наши, полумесяцем. Капитан – между ними.

– Сойдусь с ними, – сказал я, меняя магазин. – Если не крикну «Бара инвалид», то стреляй сразу на поражение. Или беги.

– Ты чего, Костыль, умом двинулся? В кого стрелять?

– В мужика стреляй, – зло ответил я.

И двинулся навстречу. Автомат на сгибе руки, предохранитель снят. Когда-то меня так встречали на посту, теперь же пришла моя очередь.

– Стоять. Приготовиться к проверке документов, – проорал я. Группа в бронежилетах приблизилась на расстояние пяти метров.

– О чем ты там шепчешь, мальчик? – с акцентом сказал мужик. Не нравился он мне, хоть убивай его сразу – вот так не нравился. Возможно, из-за бородки, которая черной каймой обрамляла его лицо. Или из-за носа – он выступал, словно горный пик. Глаза – дула автоматов. Я понимал, что отнять жизнь у этого человека – это нормальный процесс, рабочий.

– Руку со ствола убрал, – приказал я.

Он меня пугал и злил. Злил больше. Почему-то я вспомнил ферму, вспомнил, как лежал в луже крови, уткнувшись щекой в пол, а рядом ходила смерть.

– Щенок, ты не…

Я резко развернулся боком, дал очередь над их головами и тут же навел оружие на мужика.

Солдаты с блокпоста дернулись, капитан присел, схватился за каску. Они все остановились. Все внимание я сосредоточил на мужике. Одет он был шикарно. Усиленный бронежилет, разгрузка, необычный автомат. Все детали приталены, все подогнано, словно его амуниция – вторая шкура.

Он оскалился. Хитро. Убрал руки с рукоятки автомата, зато теперь он мог выхватить пистолет из бедренной кобуры, да и нож на поясе очень правильно был подвешен. Заголосили, как куры, солдаты. Они возмущались, даже капитан орал:

– Кузьма! Я тебя под трибунал отдам! Что за встреча, словно мы тебе денег должны?!

Мужик махнул, и они замолкли.

– Документы у меня – мой автомат и пистолет. Этого хватит?

– Костыль, пропусти его! – это опять капитан голосил.

В животе у меня началась зима. Кишки словно превратились в замерзшие водосточные трубы, покрытые льдом.

– Раз капитан просит, то проходи, – ответил я. Слегка опустил автомат.

Мужик продолжал скалиться, приблизился ко мне вплотную. Казалось, он хочет меня сбить с ног.

– Щенок зубы показывает. Я бы тебя предупредил, что в следующий раз их выбью, но мы никогда не встретимся. Знаешь почему? – Он напирал, но я не отступал. Я уже не следил за его оружием, сосредоточился на главном – не отводить взгляд. Палец на спусковом курке стал выплясывать джигу.