– Позвольте тост! – барон поднял бокал. – За союз двух предприимчивых людей!

Жанна-Антуанетта улыбнулась и пригубила вина. Барон же, взбудораженный последними событиями, осушил свой бокал до дна.

– Мадам, помнится мне, что на маскараде вы были в наряде Дианы.

– Да…

– И у вас был колчан со стрелами…

– Да, барон, – Жанна-Антуанетта начала догадываться, куда именно клонил Ла Шемэ. – Вы сказали, что сии стрелы ещё пригодятся мне.

– Вот именно! – воскликнул барон. – Непременно пригодятся. Где они?

– В моём поместье, в Сен-Дени.

– Велите срочно послать за ними, например, вашу камеристку.

* * *

Жанна-Антуанетта, облачённая в амазонку и шляпу с длинной белой вуалью, подошла к лошади. Слуга помог ей сесть в седло. Всадница поправила колчан со стрелами, переброшенный через плечо и направилась в Фонтенбло.

На сей раз, мадам д`Этиоль нарушила все правила и нарочито направила лошадь вглубь дворцового парка. Тотчас перед ней появился мушкетёр.

Он вежливо поклонился.

– Мадам, простите за дерзость, но вы слишком далеко заехали. Прошу вас повернуть назад.

– Я знаю, сударь. Просто я хотела видеть капитана Морнея.

Мушкетёр многозначительно хмыкнул, подумав: «Как обычно, всё самое лучшее, изысканное и утончённое, достаётся капитану…»

– Следуйте за мной, мадам.

Жанна-Антуанетта ехала уже знакомой дорогой, проходящей то в тени деревьев, то, сменяясь боскетами причудливой формы. Наконец она достигла стражницкой.

Капитан Морней был несколько удивлён появлением мадам д`Этиоль: «Что надо этой любовнице Ла Шемэ? От такой можно ждать чего угодно… Надо держать ухо в остро…»

Но, завидев женщину, капитан расслабился, её красота и приветливая улыбка тотчас же сделали своё дело.

– О, сударыня! – воскликнул он. – Что привело вас ко мне?

– Желание видеть вас, капитан.

Женщина подошла к Морнею почти вплотную, он ощутил запах её дорогих духов, голова старого вояки закружилась.

– Прошу вас, мадам, – капитан пропустил даму в стражницкую и плотно затворил за собой дверь. – Говорите, мадам.

Жанна-Антуанетта сняла с плеча колчан со стрелами, Морней рассмеялся.

– Сударыня, вы хотели подстрелить кролика?

– О нет, капитан. Эти стрелы – всего лишь муляж. Ими разве что можно украсить маскарадный костюм. Я хотела бы просить вас, сударь, об одолжении…

Капитан напрягся: вот сейчас она скажет, ради чего пожаловала!

– Для вас, мадам, всё что угодно! Если конечно это не угрожает Его Величеству!

– Напротив, капитан. Это может доставить удовольствие королю.

Заинтригованный Морней присел на стул, вытянув ноги, облачённые в ботфорты, начищенные до блеска.

– И что же может доставить удовольствие монарху? – спросил он, делая ударение на последнем слове.

– Сей колчан со стрелами, – ответила дама.

– Вы шутите, мадам? Что за безделица? Зачем она королю?

– Всё очень просто, капитан. Когда я впервые увидела короля, на мне был костюм Дианы и этот колчан дополнял мой античный образ. Увидев его, Людовик вспомнит обо мне… Надеюсь, что вспомнит…

Морней, как человек неглупый, сразу же смекнул: дама была явно влюблена в короля, они когда-то виделись и она снова жаждет упасть в его объятия. Судьба, на которую роптал капитан последние несколько лет, предоставила ему шанс. Да ещё какой!

– Дайте ваш колчан, сударыня.

Жанна-Антуанетта протянула его капитану. Он вынул стрелы, внимательно осмотрел их, затем заглянул в сам колчан.

– Не вижу в этом оружие ничего предосудительного. Итак, если я правильно вас понял: вы хотите, чтобы король увидел эту безделушку? Не так ли, мадам?

– Да, капитан, именно так, – кивнула Жанна-Антуанетта.

– Кхе-кхе… – капитан откашлялся. – Мадам… д`Этиоль, если не ошибаюсь…

– Да, Жанна-Антуанетта д`Этиоль.

– Что ж я помогу вам, но с одним условием.

– Каким, капитан?

– Если вы достигните желаемого, то я подам в отставку с приличным денежным вознаграждением, скажем… пять тысяч ливров. Если нет, то король узнает о том, как к нему попал сей колчан.

– Я принимаю ваше условие, господин Морней. Как говорил мой муж, обещания надо выполнять.

Морней внимательно посмотрел на женщину: да, она могла добиться любви короля!

– А кем был ваш муж, мадам? А… простите, вспомнил – юристом. Надеюсь, что вы также обязательны, как и ваш покойный супруг.

* * *

В это же вечер барон Ла Шемэ узнал от своей подопечной, как она ловко передала колчан со стрелами капитану мушкетёров. Барон долго вспоминал: кто же такой капитан Морней? И, в конце концов, оставил эту затею – мало ли мушкетёров у короля!? Разве всех упомнишь!

Морней же, спрятал колчан в свой платяной шкаф, обдумывая как бы получше подбросить его королю. Мысли сменялись одна другой: «Оставить на пороге спальни… Нет, это напоминает подкидыша в корзинке… Повесить где-нибудь в гроте, куда предпочитает заходить король… Что ж, пожалуй… Надо только определиться – в какой именно грот или беседку…»

Король завтракал в полном одиночестве. Он пребывал в дурном настроении, даже поездка в Фонтенбло не привела его в благодушное состояние. Смерть маркизы де Шатору, а вместе с ней и не появившегося на свет младенца, навевали на монарха скорбные мысли. Он постоянно задумывался о бренности земного пребывания, ждал дурных новостей от министров, особенно от Шуазеля и Ришелье, не желал развлекаться, наотрез отказавшись от охоты на вепря, несмотря на то, что королевские егеря выследили лежбище целого выводка.

По окончании трапезы Людовик вообще удалился в библиотеку, взял наугад первую попавшуюся книгу, ею оказалась «Жизнь двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла, и попытался вчитаться.

При изучении первой главы «Божественный Юлий» Людовик практически не задумывался над прочитанным, делая это машинально, лишь бы скоротать время и отвлечься от гнетущих мыслей. Дойдя до убийства Цезаря его верным другом Брутом, Людовик, наконец, заметил вошедшего обер-камергера, который явно пребывал в ожидании: когда же венценосный монарх обратит на него внимание!

– Что тебе Дю Барта? – поинтересовался король.

Обер-камергер поклонился.

– Простите меня за дерзость, Ваше Величество, но наступило время дневной прогулки. Барон Ла Шемэ, герцог д’Эгильон с супругой ожидают ваших распоряжений.

– Хорошо, – Людовик отбросил книгу, – я составлю им компанию.