После того как прево достиг оргазма, он слез с партнёрши и уселся в кресло.

– Отлично, моя курочка. Посмотрим, что ты ещё умеешь. Ну! – он глазами указал на свой обвислый орган.

Мари-Жанну пронзила дрожь. Она подошла к креслу, ощущая как между ног сочится сперма, и встала на колени: остальное происходило, как в бреду.

Прево от избытка чувств вцепился куртизанке в волосы. Мари-Жанна чувствовала, как грюшелон впивается ей в кожу головы, но она, обезумев от стыда, унижения и боли продолжала выполнять свои профессиональные обязанности. Что ж – таково ремесло куртизанки!

* * *

Почти два года Мари-Жанна посещала салон мадам Паскаль. Она весьма поднаторела в любовных приёмах, окончательно потеряв стыд и неловкость. Ей было всё равно кого удовлетворять: прево Гаспара Таванна, который особенно благоволил к ней; шевалье Монтуи с его извечно больными фантазиями или барона де Невеля, который не мог возбудиться, пока Мари-Жанна не станцует для него обнажённой.

Мари-Жанна чувствовала душевное опустошение: её интересовало лишь одно – деньги. И её интерес изрядно пополнялся – в укромном месте в шкатулке лежало почти пятьсот ливров.

Куртизанка надеялась, что кто-нибудь из клиентов предложит ей достойное содержание и она, наконец, перестанет заниматься постыдным ремеслом. Но, увы, ни прево, ни шевалье, ни барон не торопились сделать ей такое предложение.

* * *

Мари-Жанна направлялась к мадам Паскаль, дабы познакомиться с новым весьма ценным клиентом. Войдя в будуар, она увидела мужчину преклонных лет, ему было явно за шестьдесят.

– Сударь, – обратилась к нему мадам Паскаль, – позвольте представить вам жемчужину моего салона – Мари-Жанну!

У куртизанки возникло смутное чувство, словно этот человек был ей знаком. Тот в свою очередь замер и переменился в лице. Неожиданно почтенный господин разразился безумным криком:

– Мари-Жанна Бекю-Гомар!!! Ты занимаешься здесь постыдным ремеслом шлюхи! Ты позоришь меня, своего крёстного!

Куртизанка не успела и слова сказать в своё оправдание, как граф Дюмусо, который действительно являлся её крёстным, налетел на неё и отхлестал по щекам.

Мадам Паскаль пыталась утихомирить разбушевавшегося клиента:

– Сударь! Что вы делаете?!

– Старая сводня! – выкрикнул Дюмусо. – Я разорю твой салон! А вы, сударыня, отправляйтесь к своей матушке! – обратился он к Мари-Жанне.

Куртизанка стояла вся в слезах, её щёки пылали от стыда и пощёчин, она пошатнулась и потеряла сознание.

Мари-Жанна очнулась в собственной кровати, рядом с ней никого не было. Голова ещё слегка кружилась, но она встала и попыталась пройтись по комнате. На столе лежал лист бумаги, сложенный пополам. Мари-Жанна машинально взяла его и прочитала:

«Весьма сожалею, но вынуждена прекратить наше знакомство. Надеюсь, вы будете благоразумны, и не станете излишне распространяться о салоне мадам Паскаль».

Женщина поняла, что ей дали отставку, видимо, мадам Паскаль не на шутку испугалась угроз графа Дюмусо. Она сложила записку и порвала её на мелкие кусочки: что же теперь делать? – как жить дальше?

Мари-Жанна хоть и была легкомысленна и тратила большие средства на наряды, а также привольный образ жизни, всё же накопила пятьсот ливров, которые позволили бы ей продержаться некоторое время.

Она достала заветную шкатулку, пересчитала монеты – всё верно, ровно пятьсот.

– Что ж, пока средства есть. А дальше как Бог даст, – решила она. – Первым делом сменю квартиру, переберусь в центральную часть города, поближе к богатым домам. Я вполне свежа и хороша собой, возможно, так что смогу привлечь внимание какого-нибудь почтенного господина.

Неожиданно в дверь постучали. Мари-Жанна встретила нежданного гостя, им оказался шевалье Монтуи.

– Что вам угодно, сударь? Как вы нашли меня? – удивилась женщина.

– Дорогая моя, всё очень просто – я заплатил мадам Паскаль некоторую сумму, и она назвала ваш адрес. А по поводу того, что мне угодно… Надеюсь вы не собираетесь расставаться со своим ремеслом?

– Как раз это я и собираюсь сделать.

– Отчего же, моя прелестница? Вы нашли место гувернантки или субретки? Поверьте, вам не подходит ни то, ни другое.

– Почему же?

– Вы относитесь к той категории женщин, которым предначертано быть любовницами и развлекать мужчин, – пояснил шевалье.

Мари-Жанна возмутилась:

– Ах, вот как? Что ж, прекрасно! Стало быть, я ни на что не гожусь?! Только удовлетворять мужчин в постели?!

– Именно так, сударыня. Простите меня за дерзкую прямолинейность, но это получается у вас потрясающе, уж поверьте моему богатому опыту.

– Уходите! Я не желаю вас видеть! – вспылила Мари-Жанна.

– Напрасно вы сердитесь на меня. Я хотел провести с вами время и щедро вознаградить за оказанные услуги.

– Благодарю вас, шевалье! Я более не нуждаюсь в ваших вознаграждениях! – не унималась Мари-Жанна.

Господин Монтуи изменился в лице.

– Значит так, сударыня? Вы пренебрегаете мной?! Ну, так ещё пожалеете об этом!

Шевалье удалился, хлопнув за собой дверью, что есть силы.

* * *

Мари-Жанна перебралась в центр Компьена, как и планировала. Теперь из её окон виднелся храм Святого Павла. Квартира обходилась в десять ливров ежемесячно, хоть она и была небольшой по меркам здешнего респектабельного района, но вполне уютной и светлой.

Мари-Жанна наняла кухарку, а на горничной решила сэкономить.

Каждый вечер она надевала свои лучшие наряды и прогуливалась в ближайшем парке. Но, увы, вечерний променаж совершали лишь зажиточные горожане со своими женами и отпрысками, и среди них совершенно не было достойных мужчин, представляющих интерес.

Конечно, мужчины обращали внимание на молодую одинокую даму, но и только. Мари-Жанна начинала нервничать: деньги таяли на глазах, а новых статей доходов явно не предвиделось.

Однажды она получила письмо:

«Сударыня!

Мне стало известно, что вы в своё время обучались в Сент-Орском монастыре и в совершенстве овладели рукоделием, а также прекрасно пишете и читаете. Дело в том, что мне просто необходима субретка для моего загородного замка. Жалование составит сто ливров в месяц. Уверяю вас, что обязанности будут предельно просты.

Если вы согласитесь, то ровно через неделю карета с моим форейтором будет ожидать вас около храма Святого Павла.

Мадам де Форье».

Мари-Жанна удивилась, но ей было приятно, что знатная дама обратила на неё своё внимание. Она с горечью вспомнила слова шевалье Монтуи по поводу того, что годится лишь для развлечения мужчин. Женщина ещё раз прочитала письмо, и ничто не показалось ей странным…