И Стивен – впрочем, не только он – неожиданно понял, что перед ним сейчас сидит пусть и молодой, но вполне себе матёрый и злой касадор. Злой, потому что потерял близких, и очень злой, потому что лишился номада. А заодно и своего доверия к номаду. Его предали люди, с которыми он вырос и стал касадором. И теперь ему, похоже, очень хочется отомстить хоть кому-нибудь…

«Хорошо, что он сейчас не улыбается, – подумал Стивен. – А то за наши жизни я не дал бы и ломаного гроша…».

– Ты хочешь жить, Стивен? – спросил Дан, поднимаясь на ноги и начиная пересчитывать стоящих перед ним людей.

– Хочу, – тихо ответил Стивен.

– Значит, тогда ты сделаешь последнее, что ещё обязан сделать, – проговорил Дан. – Ты отведёшь оставшихся людей в Стеинхольвег и там распустишь номад Айвери.

– С чего это мы должны распускать номад? – закричал кто-то из толпы, стоявшей перед Даном.

– Кто это там такой смелый? – спросил Дан, и вперёд выступила женщина средних лет. – А, Миранда…

– Что «Миранда»? – вскрикнула женщина. – Это что за история, Дан Старган?! Как это распустить номад?!

– А вот так, – пожав плечами, ответил Дан. – Касадоров у номада нет, а предводителя никто не признаёт…

– Дан, но ты же можешь стать предводителем! – напомнила ему Миранда.

– Не хочу, – ответил Дан. – Два дня назад я бы принял это как честь. Но сейчас…

Он с отвращением посмотрел на Стивена, а затем на стоящих перед ним людей.

– Тех, кому я мог бы доверять, здесь почти не осталось, – сказал он. – А доверять вам я не могу. Так что путь ваш лежит в ближайший посёлок…

– Я не собираюсь ехать в посёлок! – гордо крикнула Миранда, и из толпы донеслись одобрительные возгласы. – Если уж на то пошло, то я одна с детьми доберусь до собрания самфуна!..

– На чём? – полюбопытствовал Дан с живым интересом.

– Уж не угрожаешь ли ты мне, Дан Старган? – зашипела Миранда, сверкнув глазами. – Хочешь присвоить мой фургон?!

– Фургон-то не твой, – возразил Дан и усмехнулся. – Фургон тебе выдал номад… Я даже отлично помню, когда и как это было.

Дан повернулся к своим и приказал:

– Выводите фургон Миранды из колонны!

– Что вы делаете?! – возмущённо вскрикнула женщина, сделав шаг вперёд, но остановилась, когда ей в лоб упёрлось дуло револьвера.

Дан взвёл курок и очень тихо, но отчётливо и проникновенно произнёс:

– Миранда, здесь Марчелика. И это опасное место. Когда тебя спасли от вадсомадов, тебя почти изнасиловали… А твои дети, – Старган указал свободной рукой на девушку лет шестнадцати и паренька лет двенадцати, – чудом остались живы… Твой муж и его брат в тот день умерли от рук бандитов. И если ты по-прежнему считаешь, что имеешь право идти против вооружённого касадора, то я, так и быть, признаю за тобой это право…

Женщина сглотнула и сделала шаг назад. Мигель и Пётр, выводившие её фургон из колонны, как раз закончили распрягать воллов и позволили им спокойно вернуться к номаду. Животные неспешно затрусили назад, к своим. А Мигель достал из-за пояса факел и чиркнул спичкой о каблук. После чего запалил промасленную ткань и принялся поджигать фургон.

– Не-е-е-т! – закричала Миранда, упав на колени, и повернулась к Дану. – Что же ты делаешь, ирод?! Ты что творишь?! Там же вещи… Там память! Прекрати!..

– Миранда! – протянув руку, Дан схватил женщину за подбородок и произнёс. – Нет там никаких твоих вещей! Нет никакой памяти! Всё это ты уже потеряла в тот день, когда тебя подобрал номад! Всего этого нет! А ты радуйся! Радуйся, Миранда! Потому что ты жива, и дети твои живы!

Фургон заполыхал. Особенно сильно полыхнуло, когда об его стену разбили бутылку с маслом. Это был огромный костёр, в котором сгорал номад Айвери…

Дан ещё некоторое время наблюдал за пламенем, а затем повернулся к людям, которых больше не собирался брать с собой.

– А теперь слушаем меня! Вы легко приняли Стивена… – касадор указал на лежащего на земле главу номада. – А ещё легко предали и бросили нас. Вы даже помогли увести наши фургоны! И позволили выкинуть наши вещи! Вы преступники… Все вы… Но я дам вам возможность, которую Миранда у себя отобрала. У вас есть два часа, чтобы вынести из фургонов всё, что вы считаете ценным! Мы оставим вам семь фургонов и ещё воллов, чтобы их тянули, а всё остальное – сожжём. Во главе со Стивеном вы пойдёте в Стеинхольвег и будете просить отца Иоахима, чтобы он вас принял, приютил и помог обжиться. Продадите фургоны и осядете, где хотите… А если вы хотите ходить в номаде!..

Дан перевёл взгляд на Миранду, но та уже не видела этого. Она тряслась в рыданиях, глядя, как горит фургон, ставший для неё домом на несколько почти счастливых лет.

– Если вы хотите ходить в номаде, – повторил Дан, осознав, что если она и слышит его, то пока не понимает, – тогда вы сами найдёте номад и сами купите себе новые фургоны. Или получите, если вас согласятся принять. Я своё слово сказал! Помните, у вас два часа.

И люди перестали возражать. Люди смирились, как всегда смирялись с неизбежным. Они потянулись к фургонам забирать всё ценное, что в них было, и складывать подальше от будущего костра. Наверно, будь там Луиза, она бы могла уговорить Дана забрать с собой побольше фургонов, а не сжигать их попусту. Но её не было, а Дан хотел мести. Если не кровавой, то хотя бы красивой…

– Дан, посмотри-ка, что мы тут нашли! – когда Дан закончил со своей зрелищной местью, его подозвал Пётр, и показал на убитых касадоров. – У восьми на руке вот такая татуировка есть…

– Что это, Пит? – поинтересовался Дан.

– Это греческая буква. «Дельта» называется! – пояснил Пётр. – Помнишь, нам сказали, что восемь пришлых ушли со Стивеном? Вот мы и думаем, что это они…

Дан ничего не ответил, только кивнул.

Спустя три часа пятнадцать фургонов, перегруженных добычей из Подковы Сборщика, покинули место последней стоянки номада Айвери. За их спиной полыхал самый дорогой костёр Марчелики в этом году – да и, наверно, в будущем. Потому что через год случился пожар в городке Сан-Марио, через который проезжал один номад – так вот, там в огне сгорело ещё больше денег. Однако о грядущих событиях пока не знали ни бывшие члены номада Айвери, ни Дан со своими спутниками.

Юный Старган спешил вернуться в Стеинхольвег, чтобы сбыть большую часть добычи, предупредить отца Иоахима о том, что случилось, а потом… Потом Дан собирался отправиться на поиски Старика. И он очень спешил, потому что внутри ещё теплилась надежда, что его наставник жив.

Стеинхольвег, Марчелика 30 апреля 1935 года М.Х.

Отец Иоахим устало опустился на лавочку и выдохнул. Годы шли, и сил больше не становилось. Священник уже начинал к концу службы завидовать пожилым эрбе, которые могли себе позволить присесть и послушать, как он глотку рвёт в молитвах об их душах.