— Так-так, — оценил ситуацию шеф. — Небольшой семейный скандал.

— Явился, мерзавец! — с ненавистью вскрикнула жена.

— Кончай дурить, Алла, — властно приказал Игорь Ефимович. — Верни бумаги, и я закрою глаза на все остальное.

— Он закроет глаза! Ты так ничего и не понял, идиот. Он меня прощать собрался! Благодетель!

— Сцены будешь устраивать дома.

— У нас его уже давно нет! Старый похотливый придурок, ты…

— Ты так и не научилась себя прилично вести, — с презрительным превосходством остановил ее шеф. По-моему, это заявление исчерпало терпение разгневанной женщины.

— Ты всегда меня недооценивал, — выдохнула Алла Валерьевна, подняла пистолет, который так и не вернула Лехе, и выстрелила в мужа.

Охранники отреагировали быстро, качки тоже. Мы с Виктором отползли к надежной плите памятника и залегли. Через пару минут, когда стрельба стала чуть тише из-за резко сократившегося количества действующих лиц, я осмелилась поднять голову. Алла Валерьевна пробралась к машине мужа. По пути она пнула тело Игоря Ефимовича и что-то зло прошептала. Затем открыла дверцу и выпихнула наружу бездыханного шофера. В этот момент шеф зашевелился и даже попытался вцепиться в ногу коварной супруге. Она рассмеялась и, помахав ему на прощание пакетом с документами, села за руль. Машина резко тронулась с места.

Одновременно с ней рванулась вслед за хозяйкой «БМВ» со Славиком и оставшимися в живых его соратниками по оружию. Охранники из свиты шефа, зараз лишившиеся всех противников, бросились к своей машине и погрузили в нее слегка трепыхающегося Игоря Ефимовича. Остальным, лежавшим на земле, помощь уже не требовалась. Один из охранников, припав на колено, прицелился и выстрелил. Раньше я такое видела только в кино! Машина Аллы Валерьевны полыхнула и взорвалась. На фоне почти темного неба разгорелся погребальный костер. Местных покойничков, наверное, давно так никто не развлекал. Славик аккуратно объехал горящий джип и понесся прочь. За ним на предельной скорости последовала машина с людьми шефа. Непонятно было, пытаются ли они догнать убийц своих товарищей или просто смываются с места преступления.

Я поднялась, отряхивая с сарафана пожухлые травинки, позаимствовала в брошенной «Ауди» сотовый и позвонила Андрею. Обрисовала ситуацию, дала номера и приметы удравших транспортных средств. Даст бог, задержат. Мир и тишина воцарились на кладбище. Легкий ветерок относил в сторону Волги редкостно вонючий дым от взорванной машины. Вместе с ней догорали никому уже не опасные документы. Молодые парни, глупо погибшие по прихоти своих хозяев или своей, замерли в неудобных позах между надгробий. Я обернулась к Виктору.

— Это неприятно, но нам надо проверить, жив ли кто. Может, надо за «Скорой» бежать.

Мы обошли ребят, щупая у каждого пульс на сонной артерии. Безрезультатно.

— Словно в Чечне, — вздохнул мой посерьезневший друг. — Главное, ни за что… Эх, дурни! — Он закурил трофейные сигареты, присев на скамеечку возле одной из могил. Я тоже закурила.

— Они знали, куда идут. Жажда легких денег потянула к братве, а не в инженеры или сантехники. Не научились зарабатывать честным трудом, в отличие от меня.

Я взяла с плиты пакет с баксами и отсчитала три тысячи долларов, обещанных шефом за скоростное расследование. Остальные положила обратно, придавив для верности кирпичом.

— Забрала бы побольше, — посоветовал практичный Штирлиц. — Все равно менты загребут. Часть к делу подошьют, часть к рукам прилипнет.

— Мне чужого не надо. Сколько заслужила, столько и забрала. Но, если хочешь, компенсируй энной суммой «зелененьких» моральный ущерб.

Виктор брезгливо поморщился.

— От них несет мертвечиной. И кровью. Сама подумай, зачем они мне? На чипсы с пивом мне зарплаты хватает.

Он улыбнулся, как в старые добрые времена, когда мы только познакомились. Тут меня будто током ударило. Я подпрыгнула, взмахнула руками и перестала дышать.

— Таня! Что случилось? — бросился ко мне перепуганный Виктор.

Видок у меня, должно быть, еще тот был. Глаза выпучены, рот открыт, волосы дыбом. Наконец я выдавила из себя:

— Все просто прекрасно, но где моя подруга?

Минут пять прошло в безмолвии. Он таращился на меня, я на него. Затем нам в голову пришли похожие мысли, и мы отвернулись. Клянусь, никогда за последние дни мне не было так горько. Я смахнула нечаянную слезу и посмотрела вдаль. О боже! Мы, наверно, никогда не узнаем, какая трагедия приключилась с Натальей. Вдруг раздался чей-то надсадный кашель, и из-за клубов дыма начала образовываться неуклюжая фигура с большой кошелкой в правой руке и плетеной корзинкой в левой. Из корзинки выглядывала разбойничья кошачья морда. Сделав еще несколько шагов, фигура окончательно материализовалась и уставилась на нас. Это была Наташка собственной персоной, живая и здоровая, похорошевшая, загоревшая и крайне удивленная. Она повела плечиком и проговорила:

— Вот так сюрприз! Вы что тут делаете? — Мы с Виктором онемели. Позабыли все подходящие к случаю слова, за исключением мата. — Поджигаете автомобили и выкапываете гробы? Весело! Пригласили бы меня в компанию.

Наташка взглянула на меня, и в ее глазах заплясали веселые чертики. Я остро почувствовала, что волосы мои сбились в колтун, лицо в саже, а сарафан помялся и давно лишился первоначального цвета. Она опустила поклажу и откинула бронзовой рукой с лица светло-золотистую прядь. Жест предназначался Штирлицу. Средство подействовало, Виктор ожил быстрее меня и расплылся в идиотской улыбке.

— Наташенька! Вы не представляете, как мы рады вас видеть!

Подружка залилась алым румянцем и подлетела поближе.

— Я тоже очень рада!

— Откуда идете?

— С дачи.

Я издала нечленораздельный звук и рванулась с целью придушить ее, а потом уже выяснять подробности. Передо мной выросла спина Штирлица. Он бережно взял Наташку под руку и усадил на лавку.

— Когда вы пропали, мы страшно беспокоились…

— Давайте перейдем на «ты»!

Поднабралась, паршивка, храбрости на свежем воздухе.

— Чудесно! Наташенька, не томи, поведай нам о своих приключениях после парохода.

— Тебе интересно? — подружка робко посмотрела на свою хрустальную мечту. На загорелом лице ее глаза синели, как два озера. И Штирлиц не отрывал от них взгляда.

— Безумно!

— Ночью во вторник, когда Танька уехала, я никак не могла успокоиться: жара, кот орет, и шорохи дурацкие по углам. Страшно до дрожи, и парнишка окровавленный видится, словно стоит рядом… Ну я про дачу соседскую вспомнила, ключи дали, просили клубнику поливать, пока они на Кипре. Я собралась за пятнадцать минут и уехала последним автобусом. Пока по кладбищу к Волге спускалась, чуть не умерла. Ужас!

— А зачем все из ящиков повыкидывала? — спросила я слабым голосом.