Утром понедельника Мэтью шёл на работу в «Убывающую Луну» с новым ощущением осмысленности происходящего. За юношей полз липкий туман, покрывая его пальто каплями влаги, и летнее утро казалось невероятно холодным – скорее ноябрьским, нежели июльским.

Улица перед юношей была пуста и покрыта прядями сырого жёлтого тумана. Кованые ворота в конце лужайки-полумесяца стояли широко открытыми, заклинания на белых каменных домах зловеще мерцали. Мэтью чуть замедлил шаг. На миг ему страшно захотелось развернуться и убежать обратно домой.

В голове зазвучал насмешливый голос сестры: «Где твой дух авантюризма, Мэтью?»

Он припомнил, сколько раз сам говорил это Эйве и оставался в стороне, наблюдая за происходящим. Он постоянно болтал об авантюризме, но никогда не имел в виду ничего серьёзного. Как белая фарфоровая ваза, зачарованная так, чтобы выглядеть золотой и переливчатой, он всегда умел создать видимость, но внутри, в своём сердце он всегда оставался обыкновенным скучным человеком, к тому же, как ему открылось сейчас, не особенно храбрым.

Мэтью сжал кулаки. Не важно, сколько у него в сердце храбрости: он всё равно должен сделать то, что нужно. Он поднялся по ступеням дома и позвонил в колокольчик.

Лорд Скиннер открыл ему в ту же секунду, как будто давно поджидал за дверью.

– Мистер Харкурт! Что-то вы запаздываете.

Мысли Мэтью разбегались. Он откашлялся, прикрыв рот ладонью.

– Извините, пожалуйста. Похоже, у меня начинается традиционная летняя простуда.

Лицо его отразилось во множестве зеркал в вестибюле – и Мэтью подумал, что выглядит необыкновенно бледным.

– Да, вид у вас не очень здоровый, – согласился лорд Скиннер. – Заходите и садитесь-ка, отдохните. Снимайте шляпу. Я прикажу подать вам горячего чаю.

Он провёл Мэтью обычным путём вдоль по коридору. Юноша снова заметил, что лорд, проходя между увешанных зеркалами стен, смотрит прямо перед собой, будто боится увидеть собственное отражение.

– Зачем вы держите здесь все эти зеркала? – спросил Мэтью. – Может быть, удобнее было бы хранить их на складе?

– Может, и удобнее, мистер Харкурт. Но что, если одно из них внезапно вновь заработает, а я об этом не узнаю? – Лорд Скиннер вдруг резко обернулся и заглянул ему в глаза. – Что случится тогда?

У Мэтью закружилась голова. Коридор поплыл перед его глазами, в воздухе неожиданно запахло прелыми листьями и плесенью. Он зажмурился и потряс головой, чтобы прочистить ум. Лорд Скиннер – никакой не замечательный человек, повторил он про себя несколько раз, чтобы отбросить наваждение.

Он коснулся своей шляпы, которую дала ему поносить Люнетт, и зрение тотчас снова обострилось.

– Итак, лорд Скиннер, – произнёс он, радуясь, что голос его дрожит гораздо меньше, чем он ожидал. – Я хочу узнать, что тут происходит. Кто вы такой на самом деле и как применяете все эти зеркала? Я хочу знать правду.

Бледные глаза лорда Скиннера злобно сверкнули.

– Вы в этом уверены, мистер Харкурт? Я провёл большую часть субботнего дня, убеждая мистера Футера не пользоваться его зеркалом. Сегодня утром я, несомненно, должен переговорить с остальными заклинателями, а заодно и со всем городом. Мы находимся в разгаре магического кризиса, и моя задача – всеми средствами поправить положение. И тут являетесь вы и требуете от меня отчёта в моих действиях и ответов на свои вопросы.

Мэтью невольно отступил на шаг.

– По здравом размышлении, думаю, мне стоит сейчас пойти домой.

– Вам никто не говорил, что носить головной убор в помещении – признак дурного тона? – вопросил лорд Скиннер. А потом протянул руку и, раньше чем Мэтью успел ему помешать, сдёрнул шляпу с его головы. В глазах юноши снова всё поплыло. Вернулся отвратительный запах. Мэтью прерывисто выдохнул.

– Вы в самом деле неважно выглядите, мистер Харкурт, – неожиданно резким голосом сообщил лорд Скиннер. – Давайте-ка вы сядете поудобнее и расскажете мне всё, что вам известно.

Мэтью покорно кивнул и с трудом пошёл вдоль стены. Ему и в самом деле необходимо было срочно присесть.

– …Выпейте чаю, мистер Харкурт.

Мэтью со стоном открыл глаза. Он сидел за своим рабочим столом в «Убывающей Луне». Над ним склонился лорд Скиннер, в руках его была исходящая паром фарфоровая чашка.

– Что случилось? – с трудом выговорил Мэтью. Голова его пульсировала тупой болью.

– Вам внезапно стало нехорошо, – объяснил лорд Скиннер. – Сейчас вам уже намного лучше.

В голове юноши начало проясняться. Он взял чашку и против воли сделал большой глоток. Что-то здесь произошло, что-то скверное, в этом он был уверен. Почему же он ничего не помнит?

Лорд Скиннер отступил на шаг.

– Не волнуйтесь, мистер Харкурт. У вас были проблемы, но мне удалось их разрешить. – Он бросил взгляд на карманные часы. – Кстати, о проблемах: сейчас я опаздываю на очень важную встречу. А вы оставайтесь здесь и как следует отдохните. Я попрошу слугу за вами присмотреть.

Мэтью попробовал подняться на ноги, но они отказывались его держать.

– Где Эйва? – у него отчего-то было ужасное чувство, что сестрёнка попала в беду, хотя он совершенно не представлял, что с ней могло случиться.

– Я позабочусь также и о вашей сестре, – со странной улыбкой обещал лорд Скиннер. – Несомненно, совсем скоро она к нам присоединится. – Он направился к двери. – Пожалуйста, ждите меня здесь и ни о чём не беспокойтесь.

Мэтью бессильно откинулся на спинку кресла. Слава богу, что лорд Скиннер так вовремя оказался рядом! Он обо всём позаботится, всё решит. Он замечательный человек.

Эйва с грохотом захлопнула за собой дверь особняка Футеров и выкрикнула в воздух:

– Лорд Скиннер – никакой не замечательный человек!

Письмо, которое она украла со стола мистера Футера, осуждающе зашуршало в кармане её фартука.