ее, ощущал себя рядом с женой плебеем. Как мило: муж – плебс! Пашет на нее, как раб на плантациях, а Тамара, не заработав ни копейки за всю жизнь, с царским величием принимает его добровольное рабство.

Скандалов, к счастью, она не закатывала (ну, да, только этого не хватало!), однако даже мать Ролана (редкий гость в их доме) заметила в невестке отсутствие всякого присутствия! И уверяла, что он чемпион мира по терпению, наверное, это так и есть. Ролан научился возвращать Тамару из меланхолии к маленьким радостям, которыми богата жизнь, она этого не замечает и не ценит, пришлось напомнить опять без обид, напротив, он окрасил романтизмом речь:

– В этот день, десятого октября, но тогда светило солнце, оно радовалось вместе с нами, ты стала моей женой, а я самым счастливым человеком во Вселенной.

С ума сойти – какой фееричный словесный понос высоким штилем! Оставалось удивляться столь дивному лицемерию, у Тамары развивался токсикоз на мужа. Она опустила глаза, чтобы не смотреть в лживую физиономию, и протянула с трудом, подавляя гнев:

– А-а-а! Прости. У меня ведь все дни слились, я не помню чисел, мне они как будто не нужны.

– Не оправдывайся, – резковато сказал Ролан, с толикой раздражения, его задело это ее равнодушное «А-а-а! Прости». – Ну-ка, идем!

Лживый романтик заставил Тамару подняться со стула, велел закрыть глаза, взял ее за руку и вел, заботливо предупреждая о препятствиях. Квартира у них большая, а если на нее смотреть глазами обывателя, так она огромна для семьи из трех человек, вычислить, куда ведет муж, можно, но Тамара не хотела вычислять, покорно шла. Ролан спокойно мог привести ее на балкон и сбросить вниз… почему бы ему этого не сделать?

Однако романтику стало тесно на ста пятидесяти квадратах, он затеял строительство дома, прихватив у реки гектар земли (клялся, что это маленький клочок, меньше, чем у других коллег) вместе с куском береговой зоны. Тамара не разделяла гигантомании мужа. Каждый раз с расширением жилплощади у нее появлялось стойкое ощущение, будто ее запихивают в саркофаг, который имел свойство уменьшаться. Поэтому конца строительства она страшилась, переезжать в «хоромы» не имела ни малейшего желания. Мужу о своем восприятии лишь тактично намекала, он намеков не понимал… или делал вид, что не понимает, Ролан ведь не дурак.

По запаху она угадала, что привел он ее в спальню… О, нет, только не секс! И пока Тамара придумывала причину отказа, он попросил открыть глаза. Точно: она стояла перед кроватью. Так, сейчас придется выложить правду, что у нее теперь проблемы, так как она все знает…

– Нравится? – спросил Ролан.

– Что? – в ответ спросила Тамара, оглянувшись на мужа.

– Не на меня смотри, а на то, что лежит на кровати.

Там лежал раскрытый футляр, в нем браслет и серьги. С камешками. Знает кошка, чье мясо съела, теперь мурлычет и подлизывается. Четыре года этот наглый кот обманывал ее, бегая к другой кошке, странно, Тамару не ревность мучила, а факт гнусного обмана. Она подняла на него глаза, а он смотрел так преданно и нежно…

Впервые Ролан увидел ее в отчетном гала-концерте

Она танцевала партию принцессы Флорины в па-де-де из балета «Спящая красавица». На концерт его пригласил друг, которому достались контрамарки от родственницы Тамары – ее бабушки, повезло и с местами. После концерта ждали балеринку у служебного входа, и вот появилась она… Тонкая, воздушная, прекрасная, как утренняя заря, сравнимая с чарующими звуками музыки, под которую ввинчивалась пуантами в сцену, и вблизи юная-юная, на тот момент Тамаре исполнилось семнадцать.

Шли пешком, Ролан если что-то и говорил, то наверняка невпопад, в основном он слушал и украдкой рассматривал принцессу вблизи. Можно сколько угодно иронизировать, но Тамара не только на сцене была принцессой, ею она оставалась и на мостовых города, такой же недосягаемой. Кажется, приятель понял, что ему желательно сгинуть, оставил девушку на попечение Ролана и уехал в такси. Продолжив путь, оба вдруг замолчали. Как будто между ними внезапно вырос третий, с которым оба незнакомы, осмелела Тамара, спросив:

– Вы не сказали, вам понравился наш гала-концерт?

– Я его не видел, – признался Ролан.

– Уснули? – предположила она. – Значит, мы плохо танцевали.

– Я не спал. Я смотрел только на вас, вы танцевали прекрасно.

Она повернула красивую головку на длинной шее и заглянула в его глаза, недоверчиво произнеся:

– Хотите сказать, я танцевала лучше всех? Это несправедливо.

Тамара принялась объяснять, какие моменты в па-де-де (впервые услышал такое стремное сочетание слогов) ей не удались, да что он понимал в балетных па! Ролан, имея к двадцати пяти годам грандиозный опыт обольстителя, неплохо разбирался в юных и зрелых женщинах, а с принцессами из балетного царства не имел дел, потому робел, о, как он робел!

Конечно, сначала соблазнили его, в четырнадцать лет начался сексуальный путь с бабищей размером с маленький броневичок, на которую никто не клевал, она и вылавливала юных пацанов. В те годы девушка двадцати шести лет виделась ему старой калошей, но взбесившиеся гормоны вытеснили из черепа мозги и требовали разврата. Чуть позже возмужавший Ролан научился соблазнять и кинулся в пучину разгула самостоятельно, надо сказать, у дам различных возрастов он пользовался успехом.

Да, с тех самых пор он привык покорять, побеждать, выигрывать. Плюс ко всему Ролан рос общительным, не был лишен обаяния, а уж язык подвешен – вряд ли существует второй такой языкатый. И вдруг ему будто яду впрыснули: сердце заходилось в истеричных ритмах, ноги еле держали ватное тело, язык атрофировался, а в горле пересыхало, как в пустыне. Человек заболел…

Давно это было, сейчас все не так

Оба не могли знать, что вернулись в прошлое одновременно, однако их впечатления разнились, теперь они обработаны временем, ошибками, сожалением. Тамара избегала воспоминаний, ведь позади нет ничего, за что можно было бы держаться в настоящем, потому вышла из прошлого первой:

– Очень красиво.

Не нашла сил на поддельную радость, хотя мастерство актера в хореографическом училище преподавали, и Тамара была одной из лучших учениц. Между тем она подумала, что своим безразличием провоцирует мужа на какой-то поступок, да-да, вынуждает сделать некий шаг по отношению к ней. И происходит это помимо ее воли, точнее, при отсутствии воли.

– Примерь, – разочарованно сказал Ролан. – Сегодня мы идем ужинать в ресторан, я хочу, чтобы на тебе был мой подарок. Специально приехал на наш юбилей, ночью у меня самолет.

И стремительно вышел. Он был раздосадован, единственный человек, которого ему не удалось