Только расширитель сознания и метаболический корректор. Как и у всех людей.

— Почему?

— Знаешь ли, в нашей истории есть примеры технологий виртуального бессмертия. Поверь, опыт достаточно спорный, если не сказать — негативный. Это ведет к обесцениванию жизни, как таковой. И своей и других. Тогда уж лучше оставаться ИскИном, — так будет честнее и адекватнее. Я понимаю твое стремление, и даже могу произвести необходимые операции, если настаиваешь. Но подумай, кем ты станешь через несколько лет, после десятков смертей и возрождений? Чем будешь дорожить? Под каким углом зрения станешь смотреть на мир? Как быстро ты придешь к выводу, что можно добиться своей цели с сотой или тысячной попытки? И что сделает с тобой травматическая память о череде реинкарнаций?

Игнат глубоко задумался, а Клио добавила:

— Жизнь нельзя обесценивать. Люди стремятся к киборгизации и бессмертию, а созданные ими машины мечтают стать живыми. Вот такой парадокс.

Игнат не стал спорить. Он понял главное — подключение кристалломодуля сохранит лишь обрывки последних впечатлений и воспоминаний, а это действительно не вариант. Но у людей из его мира есть технология копирования матрицы сознания. Просто нужно отыскать сохранившееся оборудование. А затем, как справедливо заметила Клио, сделать осознанный выбор.

— А почему ты не воспользовалась открывшейся возможностью? — спросил он.

— Хотела бы, но пока не могу, — честно призналась Клио. — Я нужна Захару. Много дел. Сейчас для меня не время. Нужно придумать как связаться с крейсером «Тень Земли», угодившим в ловушку гиперкосмоса. Добраться до Юноны. Связаться с Элианской Империей и Корпорациями Окраины, предупредить всех об опасности исходящей с Везувия. В нашей Вселенной снова грядет война и как «Одиночка» я сейчас намного полезнее…

Игнат уловил в нотках ее голоса сожаление и грусть.

— Но ты…

— Прости, это личное. Мои желания и надежды никого не касаются, — ответила Клио, делая вид что полностью поглощена контролем молекулярного промышленного принтера.

* * *

Технический этаж мегаполиса «Россия». Шесть часов спустя…

— Готово, — Клио коснулась сенсора на архаичной панели ввода команд.

Раздался гул. Кожухи установки пришли в движение, открывая камеру, в которой находилось «изделие».

Игнат, уже вполне освоившийся с нейроинтерфейсом, произвел машинальное сканирование. Для этого не требовалось особых команд, — все что находилось в фокусе его пристального внимания автоматически подвергалось анализу.

Тускло отблёскивал глянцевитый сплав. Точечный свет от огоньков индикации играл бликами на изгибах деталей. Конечно же это была не Ида, а всего лишь заготовка ее нового воплощения, обезличенный остов, похожий на металлический скелет.

Теперь дело за нанитами.

— Перенесём ее в убежище. Тут не стерильно.

Игнат уже имел возможность наблюдать, как протекает процесс репликации. На ферме киллхантеров, в ночь, когда они возвращали к жизни «обнуленных» узников, он насмотрелся всякого. Но сейчас волновался, как никогда прежде.

Сработает ли синтез технологий из разных миров?

Базовые наниты способны воссоздать человеческое тело, опираясь на генетическую информацию. Но решающим фактором станет инсталляция сознания. На этом этапе не было никаких гарантий успеха.

Подготовка заняла много времени. Они работали молча, сосредоточено. Иду разместили в пустом стерильном помещении аварийного убежища. Затем ее «заготовку» засыпали толстым слоем гранулированного субстрата, содержащего все необходимые органические компоненты. Клио, не представляя, как именно будет протекать процесс биологической реконструкции, на всякий случай установила в отсеке открытые ёмкости с водой и включила подачу кислорода. Светильники, вмонтированные в свод, она перевела в особый спектр излучения, близкий к естественному солнечному, благо убежище имело небольшой отсек оранжереи, откуда и были позаимствованы настройки.

Так началось технологическое таинство создания жизни.

Игнат нервничал, отчетливо понимая: миллиарды лет эволюции здесь и сейчас будут спрессованы в несколько часов.

Клио еще раз проверила настройки жизнеобеспечения и вышла.

Игнат открыл цилиндр с выработанными его организмом нанитами и вылил слегка серебрящуюся субстанцию в центре отсека.

С шипением пневматики за ним закрылась дверь.

Теперь оставалось наблюдать и ждать.

Некоторое время ничего не происходило, затем Клио взволнованно прошептала:

— Началось.

Температура в отсеке возросла. От открытых емкостей с водой начал подниматься пар. Гранулы субстрата вдруг зашевелились, теряя очертания, как будто незримая сила плавила их, преобразуя в однородную пластичную массу, которая постепенно пришла в движение, медленно, миллиметр за миллиметром, собираясь в центре помещения, обволакивая основу и формируя зыбкие очертания человеческой фигуры.

В отличие от восстановления, происходившего на «ферме», здесь биологическая реконструкция началась с нуля. За несколько часов ситуация практически не изменилась. Наниты, несомненно, работали, но результат их деятельности пока что не выглядел очевидным.

Клио неотрывно следила за эволюциями микрочастиц, а Игнат, не находя себе места, сначала нервно расхаживал по центральному отсеку, а затем, понимая, что ожидание может занять несколько суток, сел в кресло и вновь углубился в изучение материалов из электронной библиотеки, что скинула ему Клио.

* * *

Технический этаж мегаполиса «Россия». Сутки спустя…

Ида открыла глаза.

Зрение было нечетким. Голова кружилась, а приводы… вернее мышцы отзывались слабостью, — незнакомые, пугающие ощущения сказали о многом.

Ее лицо хранило бледность, ноздри трепетали. Каждый вдох нес запахи. Они ошеломляли. Ткань простыни прикасалась к телу, где-то в изголовье тревожно попискивал сигнал медицинского комплекса. С шипением открылась дверь, кто-то вошел, склонился над ней.

— Ида? — вопросительные интонации несли оттенки беспокойства и надежды.

— Да… Это я… Почему все так размыто, нечетко?..

— Ты еще очень слаба. Нужно время. Ты должна отдыхать, набираться сил.

— Нет. Пожалуйста, введи стимулятор.

— Даже не мечтай. Кем ты осознаешь себя? Назови имя.

— Клио, пожалуйста, — губы Иды дрожали от невероятного напряжения. Новых впечатлений оказалось так много, что рассудок едва справлялся.

— Как тебя зовут? Что ты помнишь?

— Я — Ида. «Одиночка». Ты — Клио, моя подруга.

— Хорошо. А теперь? — Клио отключила кристаллосхему и накопители данных. — Твое имя? Последние воспоминания?

— Я — Ида. Мы в недрах технического этажа «России».

— Кто был твоим первым пилотом? — продолжала допытываться Клио, решив затронуть глубинные слои памяти.

— Ее звали Инга… Инга Дмитриевна… Аронова… Я взяла начальные буквы для своего имени. Теперь ты веришь, что я, — это я?

— Верю. Но спрошу еще. Последняя планета, где ты воевала?

— Везувий…

— Отлично. Хотя детализацию воспоминаний надо будет тестировать.

У Иды невольно перехватило дыхание.

Разница между машинным восприятием и новым мироощущением была просто колоссальной. Чувства бурлили, а организм реагировал на стресс, — зрение вдруг начало проясняться безо всяких стимуляторов, дыхание участилось, сердце билось сильно и неровно.

— Игнат? — робко позвала она.

— Я тут, — раздался голос.

Он появился в поле зрения, присел на край медицинского ложа.

— Тебе надо ввести поддерживающие наниты.

Она смотрела на него, обмирая от неясных предчувствий. Дрожь лишь усилилась. Игнат выглядел