у меня слегка упало. Я видел, как Харпер сдувается прямо у меня на глазах. Плечи у нее поникли, а подбородок уперся в грудь.

Я тяжко вздохнул. На секунду у меня возникла слабая надежда, что у нас появится что-то, что уверит меня в невиновности Бобби Соломона…

– Конечно же есть, – отозвался я. Положил палец на трекпад, открыл два окна и позволил Дилейни на них взглянуть. Харпер пробормотала мне:

– Прости, но мы, по крайней мере, закрыли тупиковое направление.

Я кивнул, и тут мое внимание привлекла Дилейни. Кожа вокруг ее глаз и лба натянулась. Губы беззвучно шевелились, когда она все ближе и ближе склонялась к экрану. Потом полезла под стол и вытащила оттуда блокнот для рисования, на вид старый и потрепанный, с загнутыми уголками страниц. Открыла его где-то посередине, нашла нужную страницу и нетерпеливо посмотрела на экран.

– Мне нужно знать о деле, над которым вы работаете, абсолютно все. Прямо сейчас, – объявила она.

– Что? Вы что-то нашли? – оживилась Харпер.

Проигнорировав вопрос, Дилейни достала из сумки карандаш и начала что-то чиркать в альбоме, то и дело поглядывая на экран. Оставив без внимания вопрос Харпер, задала собственный:

– Что вы знаете о серийных убийцах?

Я почувствовал, как по коже у меня пробежал холодок.

– Только то, что читал в газетах. Не так уж много, – ответил я.

– Обычно это белые мужчины, от двадцати пяти до пятидесяти лет, одиночки, социально неприспособленные, с интеллектом ниже среднего и часто страдающие тем или иным психическим заболеванием, – добавила Харпер.

Это соответствовало тому немногому, что я и сам знал по этой теме. Слегка приподнявшись на стуле, я увидел на открытой странице в блокноте крупное изображение Большой печати Соединенных Штатов. Дилейни что-то быстро заштриховывала прямо на оливковой ветви, зажатой в правой лапе орла. Потом вновь подняла голову, и я увидел, как ее карандаш завис над пучком стрел, а губы зашевелились. Она что-то подсчитывала в уме. Потом карандаш опять упал на страницу, и Дилейни вновь принялась что-то лихорадочно чиркать.

– Почти все, что вы только что сказали, не соответствует действительности, – сказала она. – Мы у себя в БПА называем их репитерами. Они могут принадлежать к любой этнической группе. И быть абсолютно любого возраста, в разумных пределах. Многие из них женаты и имеют большие семьи с кучей детишек. Вы можете жить по соседству с одним из них и никогда ни о чем не догадаться. Отсутствие социальных навыков и низкий уровень интеллекта – разумные предположения, но это далеко не всегда так. Многие из них долгое время избегают поимки за счет своего выбора жертв. Большинство жертв репитеров никогда раньше не встречались со своим убийцей. Даже самый тупой репитер может убивать годами, прежде чем копы его прищучат. Но есть еще один тип таких убийц, всего один процент. С социальными навыками у них все в полном порядке, ай-кью буквально зашкаливает, а то, что у них в голове заставляет их убивать, успешно скрывается даже от самых близких друзей. Мы не слишком-то часто ловим таких, как они. Один из наиболее наглядных примеров такого репитера – Тед Банди[14]. И вопреки тому, что вам втирают по телевизору, эти убийцы вовсе не хотят, чтобы их поймали. Нисколько. Некоторые из них готовы абсолютно на все, только чтобы избежать тюрьмы, в том числе всячески маскируя свои убийства. Другие, хоть и тоже не горят желанием быть пойманными, все-таки втайне хотят, чтобы кто-то оценил их деяния.

Дилейни развернула лэптоп экраном к нам. Увеличила фото обратной стороны банкноты – та ее часть, что с Большой печатью США, занимала весь экран. И только теперь я понял, что странные штришки на ней, которые я уже видел и которым не уделил тогда особого внимания, приняв за случайно оставленные лежащей в кармане ручкой, – это на самом деле нечто вроде пометок, аккуратно нанесенных чернилами в определенных местах: на одной из стрел в левой лапе орла, на листочке оливковой ветви в правой и на верхней левой звездочке у него над головой.

– И что? – спросил я.

Развернув свой альбом для рисования, Дилейни подтолкнула его к нам. Несколько оливковых листочков, наконечников стрел и звездочек на изображенной в нем Большой печати были заштрихованы карандашом.

Я опять посмотрел на экран. На оливковый листочек, наконечник стрелы и звездочку, помеченные красными чернилами на банкноте, обнаруженной во рту у Карла.

– Такие пометки на долларовых купюрах я видела уже трижды. И отметила их на этом эскизе, – объяснила Дилейни. – Одну такую сложенную купюру мы нашли между пальцами ног мертвой женщины, матери двоих детей. Другую – на прикроватном столике в дешевом мотеле, рядом с убитым продавцом автофургонов. А последнюю вытащили из мертвой руки одной рестораторши. На мой взгляд, прослеживается четкая схема – «подпись» кого-то, кто явно принадлежит к тому ничтожному проценту, про который я упоминала. Каким бы делом вы сейчас ни занимались, оно может быть напрямую связано с тем, кто в нашем отделе поведенческого анализа давно уже что бельмо на глазу. По-моему, эта неуловимая личность вполне способна претендовать на звание самого изощренного серийного убийцы в истории Бюро. Никто его и в глаза не видел. Все, что у нас есть, – это пометки на банкноте, так что некоторые аналитики даже сомневаются, что такой человек вообще существует; однако те, кто так не считает, успели прозвать его Долларовым Биллом[15]. Так что вам лучше рассказать мне о вашем деле прямо сейчас.

Глава 21

Взяв в правую руку Библию, Кейн зачитал напечатанный на карточке-шпаргалке текст присяги так, как будто был готов расписаться под каждым ее словом. Секретарь суда забрал у него Библию; Кейн назвал свои имя и фамилию, когда его об этом попросили, и занял место за свидетельской трибуной.

Карп и его консультант по отбору присяжных Новоселич о чем-то долго перешептывались, сблизившись головами. В конце концов, когда судья многозначительно откашлялся, Карп поднялся и задал свой первый вопрос. Кейну было до лампочки, о чем его будут спрашивать. Он прекрасно знал, как и что надо отвечать. Знал, какие требования адвокаты защиты предъявляют к присяжным.

– Как по-вашему, имеются ли какие-либо противопоказания для отправления вами обязанностей присяжного заседателя на данном процессе? – спросил Карп.

Вопрос был просто ни о чем. Кейн понимал это. И догадался, что Карп тоже это понимает. Они просто хотели посмотреть, как он отреагирует.

Кейн отвел взгляд в сторону. Немного помолчал. Пару раз