сто процентов. Я сымитировал, что сам смотрю в глазок, вмонтированный в стену возле ворот, приложив к нему чужое осклизлое глазное яблоко, после чего быстро сунул его под тканевую салфетку, которой была прикрыта посудина с крем-супом.

– Тест пройден. Теперь руку, – скомандовал голос.

Из стены выехала панель с углублением в виде ладони, куда я аккуратно опустил свою. Очень аккуратно, так, чтобы не сместилась кожа, снятая с руки повара. Я пытался настаивать, мол, попробую скопировать папиллярные линии. И я даже попробовал… Но у меня ни черта не вышло. Одно дело – послушное мясо на морде подправить, и совсем другое – мельчайший рисунок на коже.

Тогда Чжанцин скальпелем снял кожу с руки повара. Всю, начиная с запястья, как перчатку. Я пытался протестовать, мол, может, только с ладони…

– Отклеится, – покачал головой повар. – Рисковать нельзя. Снимай все.

Ощущение чужой кожи на руке было страшным. Я его никогда не забуду. Такая жертва не забывается. Какой же всепоглощающей должна быть ненависть этих людей, которые совершенно спокойно могли пойти на такое… И какой же неподъемной тяжестью ложился на мои плечи груз принятия этой жертвы. Ведь если я не сделаю все возможное и даже больше, значит, этот человек зря стал инвалидом…

– Не грусти, – улыбнулся он мне напоследок, подмигнув единственным глазом. – Нас уже ищут. И, думаю, найдут быстрее, чем ты доберешься до Троих. Но мы не дадимся им в руки. Ты же знаешь, Чжанцин умеет заваривать чаи, которые дарят долгий сон. В том числе и вечный.

Когда я уходил, Чжанцин как раз этим и занимался – засыпа́л в чайник какую-то желто-серую труху, пахнущую земляными грибами. Думаю, это и был тот самый чай, который дает гарантированную, вечную независимость от сильных мира сего…

– Тест пройден, – проговорил над моей головой механический голос. И следом в разные стороны бесшумно разъехались стальные створки ворот толщиной в полметра каждая, а я аккуратно толкнул свою тележку вперед…

Повар рассказал мне, что будет дальше. Согласно его инструкции, я вошел, сделал шаг вбок и три раза поклонился, с каждым разом все ниже. Так я, типа, отдавал дань уважения Троим – Старшему, Среднему и Младшему.

Ну и встречающему в придачу.

Это был рослый детина, для японца – аномально рослый, так как богатыри ростом с меня среди азиатов встречаются очень нечасто. Чжанцин назвал его биороботом. Похоже на то. Он словно весь состоял из мышц, которые не мог скрыть просторный белый халат, оттого пистолет-пулемет в поясной кобуре смотрелся на нем игрушечным.

Не отреагировав на мои поклоны, амбал подошел к тележке, сдернул с нее белую салфетку, приподнял крышку посудины – и задрал брови кверху.

– Это что?

Признаться, я думал, что глаз повара утонет в крем-супе. Ошибся…

– Глаз.

– Зачем?

Я пожал плечами.

– Для разнообразия. Типа вишенки на торте.

Амбал скривился, потом, откинув полу халата, завел руку за спину – и достал оттуда нож, похожий на небольшой меч.

– Ты что, с поверхности только что свалился? Перечитай инструкцию. Трое ненавидят сюрпризы.

– Хотел как лучше, – негромко сказал я, оглядываясь вокруг и оценивая обстановку.

Ага. Четыре автоматических пулемета под потолком. Над ними – видеокамеры, фиксирующие каждое движение. И прямо над головой – раструб. Думаю, того же предназначения, что и над воротами. Пойди что не так – пулеметы начнут крошить в кровавый винегрет все, что шевелится в этом помещении, а огнемет щедро приправит все это жидким пламенем.

Правда, было одно но, которое, возможно, могло бы меня выручить, если что-то пойдет не так.

Существенное но.

Один из моих навыков, которым я так давно не пользовался…

Амбал прищурился, намереваясь одним движением подцепить глаз повара на кончик ножа и выкинуть из посудины, как я бросился к нему с воплем:

– Нет! Не надо!! Остановитесь!!!

Амбал от такого поворота слегка прифигел. Застыл на месте, перевел на меня недоуменный взгляд, пытаясь сообразить – может, будет правильнее не в мертвый глаз ножом тыкать, а в живой? Похоже, этот повар от жизни под землей умом тронулся. Психушки в Новом Пинфане нет, так что придется лечить заболевшего быстро и радикально.

Все это было написано на застывшем лице амбала. Да. Именно – на застывшем! Потому что сейчас я, сделав неимоверное волевое усилие, очень ярко, образно, в красках представил свой тотем – образ мантикоры. Жуткого чудовища, некогда убитого моим учеником.

Это было нечто вроде зажигания, запускающего процесс ускорения моего личного времени, в результате которого для меня замедлялось время вокруг. И чем ярче я представлял эту кошмарную тварь, тем сильнее я ускорялся.

А сейчас я представил ее особенно ярко – возможно, благодаря энергетическому отвару, которым напоил меня Чжанцин.

И время замедлилось!

Я же стал быстрее.

Намного быстрее этого медленного, тягучего времени, которое вот-вот, того и гляди, вообще остановится…

Но я так или иначе постарался сделать все на максимальной скорости, поскольку режим ускорения личного времени жрет внутреннюю энергию со страшной силой. Немного промедлишь – и никакие стимулирующие отвары Чжанцина не помогут. Рухнешь мешком на пол, и даже ползти сил не останется.

Но я умею быть быстрым, когда надо.

Жизнь научила.

И Зона.

Там медлительные долго не живут.

Я сделал шаг вперед и резко нанес один удар. Единственный… Но очень эффективный.

Мастера боевых искусств порой много говорят о таинственных точках, воздействие на которые парализует человека. Я в эти рассказы как-то не очень верю. Под дых заехать, чтоб противник согнулся и замер, ловя ртом воздух, – это, наверно, не оно. Или, например, в шею ударить согнутым средним пальцем, ниже кадыка, но чуть выше линии ключиц. Тогда он за горло схватится и будет стоять неподвижно, напряженно слушая себя и осторожно пытаясь втянуть в легкие немного воздуха через смятую трахею. Парализация это? Не знаю. Вряд ли.

Но сейчас меня эффект от этого удара устроил вполне, хотя я не очень надеялся, что получится. Биоробот все-таки, хрен знает, как у него там все внутри устроено.

Но оказалось, что удар в горло на биоробота действует так же, как и на обычного человека.

Амбал замер, его руки очень медленно начали подниматься вверх. И я знал, что будет дальше, в реальном времени. Примерно несколько секунд он будет торчать столбом, потом может рухнет на колени. Но – потом. После того, как я использую эти секунды по максимуму.

И я их использовал.

Поднатужившись, я развернул тяжелую тушу амбала на сто восемьдесят градусов и, внимательно вглядевшись в его лицо, подправил свое, мысленно размягчив на нем мясо и лицевые кости. Скулы пошире, нос более приплюснутый, старый шрам на челюсти. Волосы – пофиг, я просто