время она выбросила сыщицкие мысли из головы и набросилась на еду, оказавшуюся удивительно вкусной. Внутренняя тревога – постоянная ее спутница на протяжении двадцати лет – отступила. В данный момент Гликерии Ковалевой точно ничего не угрожало.

* * *

Разумеется, основной темой разговора было новое убийство, всколыхнувшее тихую жизнь их улицы. То, что жертвой неведомого преступника стала Екатерина, младшая из сестер Батуриных, казалось мистикой. По крайней мере, Светлана оценила случившееся именно так.

– Это ж надо, жуть какая, – говорила она, зябко подергивая плечами. – И ведь ровно через двадцать лет. Как будто старшая сестра за младшей пришла. Сказала: «Попользовалась моим, и будет с тебя».

– Что за чушь ты несешь, Светка! – не выдержал ее муж. – Не связаны эти события никак. Судьба просто у девок такая. Что ж тут попишешь? Те, кто старшую девушку убил, уж отсидели давно.

– Вот именно, – горячо поддержала Николая Эльмира Степановна, она сидела рядом с Благушиным и то и дело подкладывала ему в тарелки вкусненького. Ухаживала. – Отсидели и вышли на свободу, где и принялись за старое.

– Да не могли они приняться за старое, – с досадой сказала Лика.

– Это почему? – удивилась Светлана. – Уголовники – они и есть уголовники. Горбатого, как говорится, только могила исправит.

– Да именно поэтому. Один из той четверки давно умер, второй и сейчас в тюрьме, третий в вахтовики-нефтяники подался, так что в Сестрорецке остался только один непосредственный участник тех событий.

– Так женщину зарезать и одного хватит, – заметил Николай.

– Хватит. Только Андрей Богданов этого не делал. Более того, эта четверка и Регину не убивала.

– Как это? – еще больше удивилась Светлана. – Суд же был. Мы как раз этот дом купили и обживались, а весь Сестрорецк только об этом деле и гудел. Я же помню.

– А вот так это. Следствие заставило этих четверых преступников взять на себя вину за еще одно убийство. Это подтвердил тогдашний начальник уголовного розыска, который согласился сейчас передать эту информацию полиции.

Все собравшиеся за столом переваривали услышанное.

– Вот те раз, – первым нарушил молчание Благушин. – А кто же тогда убил Регину?

– Скорее всего, тот же человек, который сейчас избавился от Кати.

– И у следствия есть подозреваемый? Вы уж расскажите нам, раз так выходит, что вы – единственная в курсе.

– Основной подозреваемый – Влад Панфилов, бывший жених Регины и Катин муж, – призналась Лика.

– Свят-свят-свят, – Светлана перекрестилась. – Ишь, душегубец какой. Может, и хорошо, что я их никого и не знала.

– Как же не знали? – удивилась Лика. – Когда вы наш дом купили, Катя с родителями по соседству жили. Это спустя пять лет она за Влада замуж вышла, и они во Владивосток переехали.

– Так то когда было! – Светлана махнула рукой. – Ну, жила девчонка по соседству. Потом уехала. Не общались мы с Батуриными. Они после несчастья со старшей дочерью замкнулись как-то. Я сейчас Катерину-то и не узнала бы, если б встретила. Я и как она тогда выглядела, не очень помню.

– В нашем альбоме фотографии есть, как раз тех последних дней. С Регининой помолвки. Потом покажу, – пообещала Лика и повернулась к Ермолаеву: – Дмитрий Владимирович, а вы, когда Катю увидели, сразу узнали?

Интересно, соврет или нет? В их прошлом разговоре он назвал Катю шантажисткой, значит, видел.

– Да, сразу, – спокойно ответил тот. – Она удивительным образом стала похожа на Регину. Просто одно лицо. Повзрослевшее, но все-таки узнаваемое. И характер у них одинаковый оказался. Поганый. Впрочем, это я уже говорил.

– Ну, Дмитрий Владимирович, – с укоризной сказал Благушин. – О мертвых либо хорошо, либо ничего.

– Ничего, кроме правды, – отрезал Ермолаев. – Гнилые девки были. Что старшая, что младшая.

– А в чем же это выражалось? – не унималась Лика. – Вы сказали, что они вас шантажировали. Чем же? Почему вы после смерти Регины на десять с лишним лет из Сестрорецка уехали?

Ермолаев вскинул голову и сжал кулаки. На мгновение Лике показалось, что он сейчас бросится на нее и разделяющий их стол не станет помехой. Но поверх его сжатого кулака легла невесомая женская ручка. Анна Марлицкая.

– Он уехал из-за меня, – сказала она безмятежно. – Точнее, из-за моего отца.

– Я помню, что вы враждовали с Валентином Михайловичем. – Лика не отводила взгляд. Ей было очень нужно узнать все до конца. От этого зависело ее личное расследование.

– Враждовали? – Ермолаев усмехнулся, как оскалился. – Боюсь, это слово недостаточно точно описывает наши взаимоотношения.

– Луша, вы же видели моего отца, – продолжила Анна мягко. – Это человек железной воли и четких, раз и навсегда установленных правил. К брачным обетам он относится свято. Мы с Димой познакомились в больнице и полюбили друг друга. Однако я была замужней женщиной с двумя детьми, и мой отец считал, что я просто обязана спасти свой брак. Сначала я тоже так считала, мы с Димой скрывали наш роман, и нам это удавалось на протяжении почти пяти лет. Но в то лето наша тайна выплыла наружу. И виновата в этом была Регина Батурина.

– Вот как? Интересно.

– Да. Мой отец запретил нам встречаться. Он сказал, что у Димы будут серьезные неприятности, если он не оставит меня в покое. Он заверил меня, что добьется, чтобы в случае развода дети остались с отцом, моим мужем. В общем, я боялась и старалась соблюдать конспирацию, но Регина как-то выследила нас. Она подкараулила меня у дома Димы, сделала фотографии и в один далеко не прекрасный день пришла к нему.

– Она вас шантажировала. Чего же она хотела?

– Подпольный аборт. На довольно большом сроке. Не критичном, но уже довольно опасном. Она хотела избавиться от нежелательной беременности, причем так, чтобы никто об этом не узнал. Она собиралась замуж, и ей не нужны были никакие пересуды.

– И вы согласились?

Кажется, Лика заранее знала ответ на этот вопрос. Конечно, согласился. В материалах дела об убийстве Регины Батуриной, которые Антон вытащил из архива, как и обещал, не было ни намека на то, что жертва была беременна.

– Разумеется, я отказался.

Час от часу не легче. Значит, на момент гибели Регина ждала ребенка. Это не могло не выясниться на вскрытии, но в уголовном деле эта информация отсутствовала. Почему? Да все по тому же. Марлицкий был убежден, что ребенок Регины – от его друга Андрея Ковалева, а потому изъял из дела информацию о беременности, заставив патологоанатома не указывать ее в своем заключении. Да уж, прикрыл друга, ничего не скажешь.

– Я никогда бы не смог пойти на должностное преступление. И покрывать чужие грехи тоже не собирался. Своих имелось предостаточно. В результате Регина явилась к Аниному отцу, предъявила фотографии и рассказала, что мы встречаемся