и поспешно взглянула на Мо Цина. Выражение его лица не изменилось. Без малейшего колебания он ответил:

– Ничего подобного.

Я была в замешательстве. Не может быть, что, когда мы с Чжиянь менялись телом, Мо Цин не заметил ничего необычного. По-видимому, сила любви так велика, что способна затуманить взор! С другой стороны, Мо Цин не слишком интересовался жизнью Чжиянь. Она жила на горе Праха уже так давно, если бы он хотел – смог бы все про нее узнать и открыть наш секрет. Но даже я уже запуталась, что там у этой девчонки с семьей!

Цинь Цяньсянь и Мо Цин попрощались, и глава палаты Тысячи забот исчез. Мо Цин обернулся и посмотрел на Чжиянь. Я тут же велела ей остановиться и ворвалась в ее тело.

– Мне надо кое-что спросить, жди здесь.

Не успела я договорить, как прямо передо мной возник Мо Цин. Он пристально смотрел на меня: как всегда, совершенно каменное выражение лица. Я улыбнулась и сказала:

– Учитель!

Взгляд Мо Цина тут же смягчился, и я продолжила:

– Я так удивилась, увидев дядю. Зачем он приходил сюда?

Неожиданно Мо Цин не стал уклоняться от ответа и прямо сказал мне:

– В последнее время Цзян У из Джохор-Бару сеет еще больший хаос в городе Цзян. Поэтому я попросил палату Тысячи забот совместно с нашей школой обсудить способы решения этой проблемы.

Я застыла. В голове тут же пронеслось множество идей и планов. Когда я уже прикидывала, как бы извлечь наибольшую выгоду для себя из этого столкновения, Мо Цин внезапно спросил меня.

– А что насчет тебя?

Я моргнула:

– Что?

Его взгляд стал задумчивым:

– Почему ты враждуешь с палатой Тысячи забот?

Почему враждую… Откуда мне знать? Меня вообще не волновало, почему Чжиянь так хочет отомстить. Да мне достаточно знать, кого она хочет убить, чтобы помочь ей осуществить задуманное! Я бросила быстрый взгляд на девушку, но та почему-то разволновалась и начала что-то путанно объяснять. В итоге я ничего не поняла. Все, что мне оставалось, – улыбнуться Мо Цину и схватить его за руку:

– Учитель, хоть солнце уже и заходит за горы, но сегодняшний закат так прекрасен! Давайте на время забудем обо всех заботах. Позже я все вам расскажу, а пока лучше насладиться этим чарующим закатом вместе.

Я небрежно присела на ступеньку, затем похлопала рядом с собой, приглашая Мо Цина сесть. Раздался тихий смешок: он… смеялся! Вчера мне казалось, что я услышала его смех, но так как сидела у него на спине, то не была уверена, что это не плод моего воображения. Сейчас, в лучах заходящего солнца, губы Мо Цина чуть изогнулись, а в глазах плясали смешинки. Но мне все равно казалось, что все это иллюзия, какой-то обман зрения. Потому что…

Я неожиданно подумала, что Цинь Цяньсянь, по сравнению с Мо Цином, вовсе не так уж и красив. Все восхищались главой палаты Тысячи забот, но эта легкая улыбка на губах Мо Цина… В долю секунды все остальное утратило блеск.

– Хорошо, – неожиданно согласился глава школы и опустился рядом со мной на каменную ступень, вовсе не заботясь о том, что его роскошное одеяние из русалочьей пряжи испачкается. Полюбовавшись немного заходящим солнцем, он посмотрел на меня. Я встретилась с ним взглядом. В этот краткий миг я неожиданно осознала, что мое сердце вновь пустилось в пляс – прямо как вчера. Я торопливо отвела глаза, несколько смущенная. Мой взгляд скользнул по закатному небу, а потом по моим коленям. Затем я обернулась. Позади меня стояли привратники. Как и вчера, они низко опустили головы и с них на землю капал пот. Для полноты картины не хватало, чтобы они еще и разрыдались. Я подумала, что раз им постоянно приходится наблюдать разные стороны характера главы школы, теперь их жизнь висела на волоске.

Мо Цин сидел рядом со мной, наблюдая, как угасают яркие краски заката и опускаются сумерки. Небо становилось все темнее, появлялись звезды. Казалось, он готов вот так сидеть со мной, пока не опустеет небо и не состарится земля. Мо Цин никуда не торопился, а меня начало тяготить затянувшееся молчание. За этот вечер никто не сжег для меня ни одной жертвенной банкноты! Днем тоже никто этим не занимался. Если я за эту ночь не отыщу хоть кого-то, чтобы сжечь жертвенные деньги, то время окажется потрачено впустую. Только я уже хотела открыть рот, чтобы сказать что-нибудь эдакое, заставившее бы Мо Цина уйти, как он вдруг сказал:

– Я скоро отправлюсь на остров Бессмертных.

Мо Цин заговорил на интересовавшую меня тему, поэтому я решила не прогонять его.

– О… – только и смогла вымолвить я.

– Там техника Мгновенного Перемещения работать не будет, поэтому обратный путь займет у меня где-то дня два-три.

– Ммм…

– Пока меня здесь не будет… – начал было Мо Цин. Я была уверена, что он велит мне не шататься вокруг и не доставлять неприятностей, но к моему удивлению, это оказалось не так: – Если тебе что-то понадобится, просто скажи Темным стражам.

Ого, он мне так доверяет! «Пока ты будешь отсутствовать, я скажу Темным стражам, что хочу вернуть свой законный трон. Как думаешь, они встанут на мою сторону?» – подумала я, но вслух, конечно же, не могла этого сказать. Мо Цин молчал, но не уходил. Через какое-то время он снова посмотрел на меня. В его темных глазах я видела свое отражение на фоне усыпанного звездами неба.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – вдруг спросил Мо Цин.

Я задумалась: «Ладно, ладно, все ясно. Захотелось услышать от меня слова нежности и заботы? Что, ждешь все эти мягкие и приторно-сладкие фразочки? Меч еще не принес, но уже хочешь получить похвалу и восхищение? Ммм, понимаю. Ну ладно, исполню твое желание! Чего не сделаешь, чтобы ты был доволен!»

Я коснулась его руки, позволяя своему теплу согреть его ладонь, и сказала:

– Учитель, пожалуйста, будьте осторожны! Берегите себя и возвращайтесь скорее. Я буду все время думать о вас…

Наблюдая за мной, Чжиянь сделала вид, что ее тошнит:

– Демоница, ну ты и актриса!

Хм, дитя мое, откуда тебе знать, что все влюбленные жаждут именно такого? Видишь ли, Мо Цин…

Я внимательно посмотрела на него… Вот только, увидев выражение его лица, я оказалась очарована, хотя сама пыталась его соблазнить. Он улыбался. Эта улыбка была совсем не похожа на улыбку ребенка, который только что съел конфету. Так улыбается тот, кто ждал много лет, состарился, почти достиг полного отчаяния