— Лиля, брось свой хворост в костёр и ешь, — раздражённо кинул мне Валик. — Мы, между прочим, торопимся!

— Куда? — удивилась я. — Куда мы торопимся?

— В Эглунд!

— Неделей раньше, неделей позже, — хмыкнула я. — Как будто это принципиально!

— Валик прав, Лиль, — неожиданно поддержал альва Иен. — Нам бы до снега успеть. Погода портится. Если не будем задерживаться — дня через три доберёмся до Каменска.

Спать легли все в куче, а я в середине, под одним плащом с Иенов. Даже ночью он ревниво прижимал меня к себе. Мне было привычно с ним спать — муж все же, хоть и бывший. К тому же так теплее. И не страшно. Ночевать в диком лесу, где воют волки и постоянно трещат ветки — удовольствие ниже среднего. Я то и дело просыпалась, вздрагивая то от крика совы, то от храпа Вилли, а под утро поняла, что все, не могу больше. Мне было неспокойно, нехорошо. Голова кружилась. Вышла, разворошила веткой костер, который Валик прикрыл дерном, не загасив до конца, покидала прутьев, повесила над веселым огоньком котелок с вчерашним чаем и съежилась на бревнышке.

Утро всё же принесло сюрпризы, да еще какие! У меня начались критические дни. В походных условиях. В лесу. Такого ужаса и потерянности я не испытывала давно. Разумеется, в прошлой жизни у меня была программка на телефоне, где мне иногда выскакивало оповещение. Но тут я настолько закрутилась, настолько забыла обо всем, что даже и не подумала о такой возможности. Прокладки кончились давно. В прошлый раз пришлось пользоваться тряпочками, которых в замке Холодного было достаточно. И там были бани. И вода. Здесь не было ничего.

Ну конечно, ведь и живот болел, и не спалось — как я не догадалась еще вчера? У меня застучали зубы. Что делать? Положим, я пущу на тряпки какую из своих сорочек. Это восполнимый ресурс. Но что дальше? Я еду в сопровождении троих мужиков. Стирать тряпочки в ручье и развешивать их у костра? Мама всегда говорила мне, что ни один мужчина не должен даже подозревать о таких вещах. Это сугубо личное, только женское. Мужчина узнает — позор, стыд и катастрофа.

Как же быть? Что делать? На выползшего из шалаша и быстро убежавшего в дальние кусты Морозного даже не обратила внимания, погруженная в саможаление. Заметила его только тогда, когда на плечи опустилась тёплая ткань его плаща. Иен сел рядом.

— Рассказывай, — приказал он.

— О чем?

— На тебе лица нет. Что случилось?

— Ничего.

— Не ври. Лиль, я помогу, если могу. Правда.

— Ничего не случилось, Иен. Все в порядке. Это моё женское дело.

— Женское? В смысле, у тебя месячные начались? — буднично спросил цверг, а я аж подпрыгнула. — И чего такого? У меня две старшие сестры. Я не совсем идиот. Я ведь видел, что и у тебя в замке были…

— О таком не говорят, — сдавленно пробормотала я, пряча пылающие щеки в ладонях.

— А о паховой грыже говорят? А о геморрое? А о родах? Лиль, это естественные вещи. Успокойся и объясни, в чем проблема. У тебя живот болит, тебе плохо? Ты не сможешь ехать верхом?

— Ничего не болит, — смущённо ответила я. — Я не знаю… просто не знаю, как с этим справиться в лесу.

— Понял. Я могу тебе дать старую безрукавку. Нужно?

— Д-да.

— И останавливаться почаще? И воду тёплую?

— Я тебя ненавижу, — простонала я, едва не плача от стыда.

— Ну и дурочка. Все, вытирай слезы. Сейчас я дам рубашку и погрею воду.

Я мрачно смотрела на Иена. Почему, почему он с самого начала не поступил правильно? Я бы хотела именно такого мужа! Заботливого и понимающего. С которым, к тому же, в постели хорошо. Если бы только не эта мерзкая история с браком, я бы уже ворковала у него в объятиях. Может, и в самом деле меня отпустит. Когда-нибудь. Но пока я все равно жду от него подвоха.

Когда Валик и Вильгельм выползли из шалаша, зевая и ежась, я была уже в полной боевой готовности. На костре булькала каша, а мы с Иеном были бодры и веселы. Кроме того, вчерашнюю клюкву кинули в чай. Как сказал Иен — для конспирации. Клюквенный чай — мочегонный. Будем чаще останавливаться. Я не могла не улыбнуться его хитрому расчёту.

Валик как-то странно посмотрел на нас двоих, мирно сидящих рядом и беседующих о видах металлов. Я уверяла его, что кальций — это металл, и значит — наши зубы и кости тоже металлические, а он рассказывал мне, как что искусственные зубы врачи у цвергов делают из золота, это не только позволяет остаться в старости при зубах, но и выглядеть богато.

Альв потоптался на месте, искоса на нас поглядывая, а потом скрылся в лесу. Мы не обратили на него внимания, потому что мало ли что там ему надо было, криков не раздается и хорошо, к тому же для альвов лес — дом родной. Однако вот уже выполз из шалаша отчаянно зевающий Вильгельм, застучал зубами, потребовал горячего чая — а Волика всё не было. Но всерьез забеспокоиться мы не успели — альв вернулся с небольшим пучком трав в руках. Всё ясно — ходил на охоту.

— Держи, — сунул мне Валик в руки аккуратный пучок зелени.

— Что это за травы? — бодро спросила я. — Я вижу тысячелистник. О, и одуванчик. А еще?

- Валериана, дягиль, кровохлебка, брусника… — принялся перечислять альв. — пастушья сумка, калган…

— О, про пастушью сумку я знаю, — обрадовалась я. — Она при внутренних кровотечениях помогает. И с валерианой все понятно. Ее ведь можно прямо сейчас в чай? А остальное надо сушить. Давай завернем в лист бумаги, а ночью над костром повесим. Валик, хорошо, что ты в травах разбираешься! Если кто-то заболеет — ты вылечишь, правда?

Я с восторгом смотрела на такого полезного альва, который почему-то скривил губы и неохотно кивнул. На Иена вдруг напал приступ кашля, он даже отвернулся и закрыл рот руками.

— Вот, уже началось! — всплеснула руками я. — Первый заболел! Давай скорее говори, что добавить в чай от кашля?

— У него в сумке чеснок есть, — недовольно буркнул Валенуэль. — Первая помощь при простуде. Ну, и валериана никому не помешает.

Иен махнул рукой, хрипя:

— Подавился просто, не обращай внимания.

И вправду, он встал и пошел копаться в вещах, а Валик молча бросил в чай несколько листиков и налил себе полную кружку.

Благодаря ненавязчивой заботе Иена я перестала волноваться о состоянии своего организма. Останавливались часто, горячей воды было достаточно. Валик и Вилли ворчали, что медленно, но Иен мужественно заявил, что у него прихватило спину, нужно передохнуть. Да, третий раз за день прихватило. Да, наверное, старый уже, поглядим, что с вами будет лет через пятнадцать. Несмотря на относительные удобства, я все больше понимала, что походная жизнь — не для меня. Четыре дня в одной и той же одежде — а чистой рубашки у меня больше не было, отбитая задница, бурление в животе от непривычной пищи, грязные волосы, ощутимо воняющий потом цверг — все это не доставляло мне никакого удовольствия.