Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты красивая, – сказала она.
Я пожала плечами.
– Возможно. Но я красивая, и я – здесь. А они красивые и будут там. С тобой.
– Ты думаешь, красоты достаточно, чтобы я тебе изменила?
– Нет, – ответила я. – Я знаю, что ты так не поступишь. Но…
– Но ничего. – Она встала на колени, отчего учебник свалился, и обхватила мое лицо руками. – Я люблю тебя, дурочка. Этого не изменить, даже если вмешаются часовые пояса.
И она поцеловала меня, а мне захотелось ей верить.
Но я помню ее лицо тем вечером, когда они с Ли тащили меня, пьяную и спотыкающуюся, в комнату. Она выглядела взволнованной, но еще уставшей. Словно на нее давит эта забота обо мне.
И если я сейчас в таком состоянии, что будет через год? Когда она и Мисти уедут и не от кого будет прятать водку?
Знаю, что должна попросить помощи, но мне кажется, я не имею на нее права. Кажется, я всех подведу. Я не хочу быть слабой. Хочу вывести из себя всех тех придурков, что слали мне в соцсетях угрозы смерти, потому что я, по их мнению, отбираю у них оружие. Хочу показать этим высокомерным белым парням из моего кампуса, которые пытаются поспорить со мной на тему второй поправки, что я такая же умная, сильная и громкая, как и они. Хочу, чтобы семья продолжала мной гордиться и чтобы им в голову никогда не пришла мысль, что умерла не та девочка.
Я хочу бороться.
Но эта версия меня – лживая. Я могу подняться на сцену и выступить с презентацией, которую отрепетировала десятки раз. Но когда кто-то достает меня и требует играть не по правилам, я рассыпаюсь. Такова моя правда.
Я не борец. Я самозванка. И меня убивают попытки продолжать этот фарс.
Завтра я буду сожалеть о том, что отправила Ли это письмо. Я это знаю. Буду жалеть, что поделилась этим, но иначе могу остаться без помощи. Так что вот она, правда. Настоящая Иден Мартинез.
Мне жаль.
Закончив читать письмо, я тут же позвонила Иден. Она шмыгала носом, и я поняла, что она плачет.
– Я только что поговорила с родителями, – сообщила она мне. – Я… рассказала им, что чувствую. И что надо что-то менять.
– Как они отреагировали?
– Пришли в замешательство. И это понятно, наверное. А теперь они очень волнуются.
– И что ты будешь делать? – спросила я.
– Я подумываю пропустить семестр, – сказала она. – Может, больше. Не знаю. Но возьму перерыв от учебы, от выступлений. Мне кажется, надо провести время с семьей, чтобы все выяснить. Может, обратиться в клуб анонимных алкоголиков. Прибегнуть к лечению.
– Мне жаль, – призналась я. Не знаю, что еще добавить.
– Не стоит. Если бы я не заставила себя написать это письмо, то… не знаю. – Она глубоко вдохнула. – Позвоню Дженни. Ли, поговорим позже.
Я сбросила вызов и начала писать новый имейл. У меня теперь три письма, осталось еще два. И благодаря Иден я знала, как связаться с Келли.
Я решила начать с имейла. Вставила ссылки на книгу Макхейлов и объяснила, что знаю правду и хочу подготовить своего рода опровержение.
Письмо получилось коротким, по существу, но закончила я его словами:
Прости, что ничего не рассказала раньше. Боялась. Но теперь появился шанс все исправить.
Затем, пока не передумала, нажала кнопку «Отправить».
Я почему-то была уверена, что она поможет с этим проектом. Она должна была больше нас хотеть, чтобы правда увидела свет. Мне это казалось совсем не сложным.
Но я знала, что не все считали хорошей идеей рассказать правду. Через пару дней после моего возвращения домой стало ясно, что брат Ллойд и родители Сары не стали молчать о моей «лжи».
Сначала я поймала на себе несколько гневных взглядов в коридоре и услышала шепотом «сука», когда проходила мимо. Но никто не подошел и ничего не сказал о Саре. Поэтому, хоть я подозревала, что эта враждебность связана с ней, но не была полностью уверена. До обеда в среду.
Я сидела за тем столом, что и обычно, с Денни и Майлсом, и к нам подошла Эмбер Хибер, девушка, которую Денни пригласил идти с ним на выпускной.
– Не против, если я присяду? – спросила она, опустила поднос и улыбнулась нам полными розовыми губами.
Майлс оторвался от книги, которую читал – что-то про кубинский ракетный кризис, – и мы настороженно переглянулись. Недружелюбными нас не назовешь. Мы улыбались и беззаботно болтали с одноклассниками, как и все остальные. (Точнее, так делала я. Майлс не особо.) Но обед мы старались проводить в уединении. Наш стол окружал невидимый барьер, который годами никто не пытался преодолеть. И хоть Эмбер казалась довольно милой, сомневаюсь, что Майлс или я знали, что нам делать с новым человеком.
Чего нельзя сказать о Денни.
– Конечно, мы не против, – сказал он. – Вот насчет Глиттер не знаю. Она привыкла быть самой красивой девушкой за этим столом.
– Эй, – сказала я.
– Собираешься спорить, что ты красивее Глиттер? – спросил он.
– Возможно, – ответила я. – Тебе откуда знать?
– Туше.
Взгляд Эмбер скакал туда-обратно, она явно не понимала – то ли я так осмеивала физический недостаток Денни, то ли мы просто по-дружески прикалывались. Через минуту она перекинула через плечо свои светлые волосы и сказала:
– Денни, я тут думала, мы могли бы составить планы на выпускной? Я общалась с друзьями, и папа Джордана Мэбри работает в автомобильной компании и говорит, что может дать хорошую скидку на лимузин.
– Лимузин? – спросил Денни, его круглое лицо озарила широкая улыбка. – В котором есть джакузи?
– Я так не думаю. – Эмбер захихикала, и я не могла понять – то ли она действительно считала Денни забавным, то ли флиртовала с ним. – Просто обычный лимузин.
– Очень плохо, – отметил он. – Но я за.
– О, ребята, и вы, конечно, тоже приглашены, – сказала Эмбер, глядя на Майлса и меня. – В смысле, если идете на выпускной. Идете?
Майлс пронзил меня взглядом поверх книги, выгнув широкие брови.
– Идем? – спросил он.
– Я… эм…
Я до сих пор пыталась сложить слова в ответ, как что-то ударило меня по затылку. Не больно. Совсем слегка. Я прикоснулась к волосам, но ничего не обнаружила. А когда обернулась, заметила за другим столом компанию одиннадцатиклассников. Они сбились в кучу и что-то тихо обсуждали, но иногда кто-то из них поднимал голову и сердито смотрел на меня.
Среди них была младшая сестра Эшли, Тара Чемберс.
Я покачала головой и повернулась к Майлсу.
