— Профессор фуев! — обиделся Бо. — Да пошли вы оба! Хочешь сказать — тормоз, так и скажи…

…Из юрты Посвященного Бо вышел задумчивый, грустный и слегка оподаренный. Подарок был так себе — небольшой кожаный мешочек, похожий на кисет. Горловина мешочка была завязана какой-то странной тесемкой грязно-желтого цвета. На ощупь тесемка была холодной и скользкой, словно металл, и вообще казалась сплетенной из тонких золотых нитей.

— Сокровища! — обрадовался я. — Но — мало. Хорошо бы — бриллианты. Я в доле?

— Обязательно. — Бо криво усмехнулся и развязал горловину. — Можешь и мою взять. На, смотри!

Бриллиантов, увы, не было. И вообще ничего хорошего там не было.

— Это что за дрянь? — обескураженно поинтересовался я, вытягивая из мешочка за кончик почерневшую от времени кожаную бечеву, сплошь унизанную хаотично переплетенными узелками. — Это… а?

— Хана воспитывал шаман, — опустив предисловия, пояснил Бо. — Навязал узлы — с его слов. Это — завещание. Духовное, типа.

— Узелковое письмо! — несколько приободрился я. — Ясно! Уже лучше. Тут завязано, как клад найти?

— Завещание, нах! — терпеливо напомнил Бо. — Какой, в жопу, клад? Духовное, ебтэть, — тебе ж сказали!

— То есть сокровищ не будет, — разочарованно уточнил я. — А разве не может быть такого… может быть, наряду с духовным завещанием там прицепом окажутся координаты клада какого-никакого? Малю-у-усенького такого, килограмм на… ну, на двадцать хотя бы.

— Дядька сказал — народное достояние, — пожал плечами Бо. — А что у нас — народное достояние? Думаю, был бы клад — давно бы выкопали. Мои калмыки мастера на такие дела. Это им работать — в падлу. А как поискать чего, чтобы на халяву, — всегда пожалуйста.

— Хочу клад! — закапризничал я. — Зря страдали, что ли? Не пойду никуда, пока мне не прочитают это духовное завещание! Может, там координаты — между строк.

— Ну и тормоз, — ласково резюмировал Бо и весьма кстати вспомнил: — А! Чего дядька-псих эту дрянь с собой таскал все время? У калмыцких шаманов эти узлы были до жопы особые. Не как у всех, ебтэть. Они на Тибете пробовали прочитать — не получилось ни хера.

— И что? — насторожился я. — Ты хочешь сказать, что нам придется…

— Поискать шаманов, — кивнул Бо, радуясь моей сообразительности. — Только не понтовщиков, которых у нас фуева туча развелась в последнее время, а — натуральных.

— Так в чем проблема? Приедем — поищем.

— Да вот как раз проблема. — Бо сожалеюще крякнул. — Я, например, ни одного такого шамана не видел. Они — которые настоящие — тайно живут. Где-то в степи. Клиентов через доверенных людей подбирают. А степь у нас большая. Усек?

— То есть пока поиски клада откладываются, — резюмировал я. — Искать шамана нам недосуг. Верно?

— Откладываются не пока, а — совсем, — уточнил Бо. — Ты бы читал поменьше, Профессор… Откуда ты взял, что тут есть что-то про клад? Ты что-то знаешь про это?

— Ничего я не знаю, — с грустью сказал я. — Просто хотелось — клад. Если уж завещание — так непременно чтоб с кладом.

— Ничего, ты и так в порядке, — напомнил Бо. — Не нищий. Работай побольше, мечтай поменьше — и деньги будут. Давай трофеи пакуй — нам еще до трассы добираться…

По дороге домой осложнений не было, хотя, если разобрать ситуацию беспристрастно, таковые должны были у нас возникнуть в любой момент. И вовсе не потому, что за нами могли охотиться злые люди, преследовавшие монахов. Эти злые нас не видели вообще (а те из них, которые видели, уже никому о нас не расскажут). Просто мы решили самую малость отступить от первоначально гуманных пунктов нашего плана и вооружились. То есть прихватили с собой все, что добыли на поле боя: карабины, боеприпасы, ножи, бинокль и даже радиостанции. Мы мирные люди, но страшно не любим, когда кто-то в нас стреляет, а ответить нечем. И потому к трассе я, на правах младшего, вышел наподобие того верблюда, навьюченный двумя увесистыми мешками — только не между горбами, а, за отсутствием таковых, через плечо. Единственно — боевой нож метиса оставил в рукаве. Мешки крепко связаны горловинами, чтобы быстро взять оружие, нужно располосовать холстину.

Бо поднял руку, тормозя первую попавшуюся “Волгу” (он в мелких машинах ездить не любит — больно объемистый), и успокоил меня:

— Если “чичи” — я дам команду. Постарайся стволы быстрее достать. Если менты — я свои бабки отстегиваю. Ты — гость, потому не в пополаме. И сделай рожу попроще. Здесь Кавказ, все вопросы решаются бегом. Лишь бы бабки были…

В отношении финансов, слава богу, у нас был порядок, так что домой мы добрались без проблем. Только Бо потратился.

— Четире сотна бакс, — выставив четыре пальца, заявил пожилой дагестанский дядька — владелец “Волги”, оценив нас мимолетным цепким взглядом и ровно на секунду задержавшись на моих подозрительных мешках.

Бо, ни слова не говоря, полез в карман, а я вежливо возмутился:

— За такие деньги, отец, можно из Махачкалы в Москву восемь раз на самолете слетать! Не многовато будет?

— Тры блекпост абъизжят, — невозмутимо пояснилдядька. — Адын — гибедеде на Элста въезд. Нэ хочиш — сам хады…

Вот такой догадливый дядька. Оказывается, в степи куча дорог, по которым запросто можно объехать торчащие на трассе блокпосты. И десятка три “левых” въездов в Элисту, для нелюбителей общения с республиканской ГАИ.

Прибыли в сумерках, припрятали трофеи под кровать, наскоро обмылись и наспех соорудили легенду о срочных делах, которые потребовали нашего внезапного возвращения в Новотопчинск. Затем вызвали по телефону такси и отправились отмечаться на швейную фабрику, где публика догуливала второй свадебный день.

Наша легенда была принята с первого предъявления, поскольку публика, пользуясь хрестоматийным выражением, уже давно дошла до кондиции и пребывала в приятном состоянии всеобъемлющей любви и доверия. Моей недолюбленной Саглары на торжестве не оказалось, как, впрочем, и большинства молодежи — аудитория сплошь была представлена зрелыми товарищами, свято верящими в безразмерные возможности своего организма.

Отчасти из-за перенесенного накануне стресса, отчасти из-за утраты бдительности я на пару с Бо употребил столь ударную дозу, что окончание вечера запечатлел в памяти весьма расплывчато. Обстоятельства же возвращения домой не помнил совсем — а такое, прошу мне поверить, со мной случается очень и очень редко. Физкультурник я, мать мою так, — энтузиаст здорового образа жизни!

Можете себе представить, что чувствовал ваш покорный слуга, будучи разбуженным на следующее утро, в половине седьмого хриплым командирским рыком:

— Подъем, ебтэть!!! Форма “раз”, на зарядку — становись!!!

С трудом разодрав веки, я определил, что чувствую большое недовольство по какому-то смутно припоминаемому поводу, а рык, как и следовало ожидать, исходит от похмельно-бодрого Бо.