– Займитесь ею. Я хочу, чтоб к сегодняшнему торжеству ее нарядили, причесали, накрасили. Наденьте на нее наряд лебедя с кружевами и перьями. Устроим небольшую охоту на птичку…Так он тебя называл? Да? У меня прекрасная память… Ощипаем птичке пёрышки. Я подарю тебя зверю. Чтоб е**л во все дырки так, чтоб разорвало. Даже больше, я подожду, пока ты от него понесешь, и даже твой ребенок будет развлекать всех в этом цирке. Да! Бл*дь! Да! Ты будешь жить и развлекать меня своими страданиями.

Нет! Сумасшедшая ведьма! Она сильно ошибается. Она даже не представляет, что я давно для себя все решила. Если Хан не появится… я не позволю себя тронуть, насиловать и пачкать вонючей грязью. Она не получит меня. Не получит унижение Хана, не получит ничего из того, что задумала. Я попросила Эрдэнэ… попросила свою маленькую девочку сделать это для меня. Попросила еще до того, как эта сука придумала наконец-то, что со мной сделать. А теперь у меня больше не оставалось выбора.

– Нееет, мама Вера, нееет! Я не могу, нет!

Эрдэнэ упала на колени и схватилась тонкими руками за прутья решетки.

– Ты должна… ради меня, ради всех нас… я не могу, чтобы со мной вот так… чтобы при всех. Слышишь? Ты должна спасти мою честь. После этого страшного представления она отдаст меня какому-то монстру. И это будет конец, Эрдэнэ… я не вынесу.

Девочка отрицательно трясла годовой, ее губы дрожали, и по щекам катились слезы.

– Я что-то придумаю. Я пойду к Сансару. Я не позволю ей! Она не сможет так поступить с тобой. Я попрошу его…

Эрдэнэ в отчаянии сжала мои руки.

– Не смей! Не вздумай к нему ходить! Держись от него подальше!

От одной мысли, что этот извращенец прикоснется к Эрдэнэ, у меня зашлось сердце.

– Принеси мне что-то, чем я могу все это прекратить. Что-то острое. Умоляю тебя!

– Нееет… – по ее щекам текут слезы, и она целует мои руки, – не надо… не надо!

– У меня должен быть этот выбор, должен. Прошу тебя, заклинаю. Принеси.

И она принесла. Сломанную крышку от консервной банки. Я спрятала ее. На тот случай, если у меня не будет выбора…

– Пообещай, что воспользуешься только… только если не будет выбора. Прошу! Пообещай!

– Обещаю!

– Все можно пережить, мама Вера… все.

– Нет, моя хорошая, есть вещи, которые пережить невозможно…

– Ради детей!! Ради отца!!!

– Именно ради них…

Глава 17

Я не видела, что происходит на помостах цирка. Только слышала плеск воды, дикие крики жертв, вопли и рукоплескания зрителей. Им явно нравилось то, что происходит, они орали как резаные от наслаждения жутким зрелищем.

Все-таки самое страшное существо в этом мире – человек. Только он способен наслаждаться болью, убивать ради развлечения и наживы.

– Как ты там сказала? Умеешь танцевать? Вот и станцуешь. С закрытыми глазами!

И мне завязали глаза, а потом вывели из клетки. Я понятия не имела, куда меня ведут и где мне придется танцевать, но судя по воплям зрителей, ропоту, удивлению – красногубая тварь придумала нечто из ряда вон… и может, и хорошо, что я ничего не вижу.

Кусок крышки я спрятала за пазуху, под белую ткань и лебяжий пух. Меня одели в невероятный костюм. Я даже не представляю, насколько извратился ее ум, чтобы придумать все это, чтобы воплотить каждую мелочь. Это был настоящий балетный костюм, расшитый кружевами, стразами, перьями. Сшитый точно по моей фигуре.

– Когда его зальет кровью…это будет непревзойденное зрелище.

Мечтательно сказала Албаста и с наслаждением осмотрела меня со всех сторон. Когда меня только готовили и расчесывали мои волосы.

– Им придется посражаться за тебя, попотеть, чтоб им достался не хладный труп или обглоданное мясо. А победитель получит трофей…ты будешь не просто куском мусора. Ты будешь подарком для куска мусора. Ты будешь дыркой моего раба. Как думаешь…он потом взял бы тебя обратно? После того, как тебя будут иметь во все места? Как бы я хотела посмотреть на момент вашей встречи…когда он поймет, что ты жива и оттрахана моим рабом, даже более того – брюхата от него.

Я изловчилась и плюнула ей в лицо. От неожиданности она подпрыгнула и зашипела, как змея. Замахнулась, но не ударила.

– Нееет, сучка. Бить не стану. Это буду делать не я…Надеюсь, Живодер победит, и ты достанешься самому жуткому уроду из всех, что я когда-либо видела.

И теперь я с закрытыми глазами сидела в узкой клетке, подвешенной к потолку и раскачивающейся на цепи. Плотная марля закрывала мне пол-лица, но я кое-что могла рассмотреть снизу. Видела, как там что-то мечется, слышала плеск воды.

Нечеловеческие крики и стоны агонии сводили с ума. Я понимала, что подо мной происходит нечто ужасное. Бойня.

Вакханалию прервал голос Албасты. Вначале она захлопала в ладоши.

– Живодёр лидирует. Кто бы сомневался. У нас осталось пять бойцов…пять машин смерти, которые сразятся за интересный и ценный трофей – маленькую белую птичку.

Я замерла, перестала дышать. Буквально чувствуя, что на меня сморят сотни глаз.

– Да-да. У нас есть прекрасная лебедь с золотыми волосами, белым сочным телом. Но…она может умереть очень быстро и очень трагично. Ведь лебедь у нас слепа… и будет танцевать для вас в смертельной опасности. Впрочем, вы можете отправить ее на тот свет и сами. Мертвый аллигатор в обмен на живую лебедицу.

Внутри меня все похолодело. Тяжело дыша, я старалась рассмотреть, что происходит внизу, но не могла. Клетку открыли и меня опустили на пол. Скорее, это был не пол, а некая сетка, которая шаталась под ногами.

– Ну что? Полетели?

И мне на ухо шепнули.

– Хочешь выжить – танцуй быстро. Под тобой мечется аллигатор и в любой момент, если рабы его не остановят – он отгрызет тебе ногу или сожрет целиком.

Заиграла музыка, и я, помертвевшая от ужаса, бросилась вперед, на ощупь, выставляя руки. От каждого шороха, треска, сердце немеет, замирает, перестает биться. Я мечусь в танце, но мне кажется, это не танец – это агония. Я слышу крики и смех зрителей, рычание тех, кто сражается там внизу, чьи-то ужасные вопли и рукоплескания публики. Шоу ведет мужской заводной голос. Он комментирует все, что происходит. Но я его не слышу. Не хочу слышать…потому что все, что он говорит – это чудовищно. Это настолько жутко, что мне кажется, я вся покрываюсь гусиной кожей.

Потому что там, подо мной, под сеткой умирают люди.