крышу в органах. Все эти часы он запрещал себе думать о том, что с Ней сейчас происходит. Запрещал, чтобы окончательно не свихнуться, чтобы были силы раздирать за нее грудные клетки и жрать сердца. Он нагуливал аппетит. Он питался своей яростью, болью и ненавистью…Она жива! Он теперь точно знает, что она жива…Когда найдет ее, позволит ей вонзить нож прямо посередине буквы А. Пусть она сама вынесет ему приговор за все, что он ей причинил.

За ним пришли трое и отвели его под конвоем в просторную залу с накрытым обеденным столом и восседающим во главе этого стола пожилым мужчиной с длинными волосами, собранными в хвост на макушке и щетиной на худом и остром лице. Когда он увидел Хана, то его лицо вытянулось, и он положил руку на стол вместе с гроздью винограда.

– Вы знаете, кого вы сюда привели? – прошипел он и швырнул виноград в своих людей, те тут же опустили головы и согнулись в три погибели. – Это же, мать вашу, сам Дугур-Намаев пожаловал. Зачем пришел?

– Заключить сделку.

– Я не заключаю сделки с богачами. Я их граблю и убиваю. Вспарываю им животы. Ты за этим пришел?

– Я ищу свою жену…и людей, которые ее похитили. Я готов заплатить за информацию чистым золотом.

– А мне на хер не нужно твое золото. Уведите его, вырежьте ему сердце. Ему и этим ублюдкам, которых он привел с собой.

– Тебе тут кое-что передали, Одул. Или ты свои долги не возвращаешь?

Сорвал с шеи шнурок с пулей и швырнул королю через весь стол. Пуля угодила ему прямо в лицо и заставила взвыть и вскочить с трона, но едва он посмотрел на нее, как тут же изменился в лице. А потом громко и раскатисто расхохотался.

– А говорил, никогда не придет…на поклон. Что? Теперь твой дед приполз ко мне на коленях в твоем лице?

– Дугур-Намаевы не ползают на коленях. На. Посмотри. Мне нужно найти вот этих людей. Бросил на стол фотографии кухарки и ее сына. Одул взял снимки и внимательно рассмотрел, потом потер кончик носа и перевернул фото лицами вниз.

– Что ты мне предложишь за помощь?.. Мой весь дом из золота. Предложи мне что-то интересное, и я подумаю, как тебе помочь.

– Я отдам тебе одну из своих шахт. И тогда ты станешь производить золото сам.

Несколько секунд размышлений, и он щелкает пальцами и направляет указательный на Хана.

– Нет…ты отдашь мне все свои шахты. И тогда я тебе помогу. Хочу забрать все золото Дугур-Намаевых…и посмотреть в глаза Скорпиону, когда он останется ни с чем, высокомерный старый ублюдок!

– Я согласен! Забирай шахты!

– В чем подвох?

Одул опешил от такого быстрого согласия. Он явно собирался пободаться. И теперь смотрел на Хана в недоумении и удивлении. Что такое, сука, не ожидал? Да! Он сам от себя не ожидал. Он сам никогда не мог предположить, что в одну секунду все золото мира перестанет иметь значение. Перестанет даже иметь значение солнце и воздух. Но деньги – это тлен. Он знал им цену и так же знал, как выжить без них… а еще прекрасно знал, что если не найдет свою лебедь, то перегрызет себе вены!

– Ни в чем. Ты хочешь шахты, я хочу свою женщину живой. Некогда торговаться. Время идёт. Если с ней что-то случится, шахты ты точно не увидишь!

Одул погладил бороду, расправил ее и прищурился. Кажется, у него в глазах и в голове щёлкали значки долларовых купюр. Он уже продавал золото, он уже алчно сжимал его своими грязными лапами и не мог сдержать подрагивающей хищной улыбки.

– Вы – хитрое отродье, Намаевы! Мне нужны гарантии! Вашего слова недостаточно! Вы лжецы!

– Судишь по себе, медведь? Каких ты хочешь гарантий? Вези нотариуса, я тебе все отпишу! Или тебе ключи от шахты на блюдце принести?

– Не борзей, Хан! Мой человек подготовит бумаги, и все подпишешь! Не сомневайся, ты меня не сможешь обмануть! Я вас всех насквозь вижу!

– Ты вначале докажи, что толк от тебя будет! Кто такие эти люди, и на кого работают? Кухарка и ее сын! Откуда они вылезли? Из-под какого камня в моем доме появились эти змеи?

Хитрая старая сволочь и не думала торопиться говорить. Он жрал виноград, сплевывал косточки и надменно рассматривал свои ногти. Гребаный сукин сын нарочно испытывал терпение и тянул время. Будь это иная ситуация, Хан бы оторвал ему уши и скормил прямо за этим столом. Руки так и чесались рвануть за жирные розовые мочки и затолкать в алчную пасть шакала.

– Они работают на Албасту… твою старую знакомую! Помнишь такую? Или у тебя память слишком отшибло после смерти твоих жены и дочери?

Если бы сейчас разверзлась бездна, Хан бы и в половину так не обезумел. От одного имени этой твари у него вздернулся адреналин и кишки связало в узел. Что, бл*дь? Какого долбаного хрена! Она же сдохла! Она должна была там давно разложиться на атомы гнили! Какие силы ада воскресили это исчадие?

– Албаста мёртвая!

– Живее всех живых. Сансар ее подобрал, и теперь она заправляет его цирком уродов. Говорят, кто-то изуродовал эту мегеру, и теперь она похожа на саму смерть. И кажется, очень хочет отомстить своим обидчикам, и я даже догадываюсь, кому. Вам со старым Скорпионом. И знаешь, я вам не завидую.

Хан, тяжело дыша, смотрел, как Одул смакует свой триумф. Как он рад нанести врагу удар и буквально упивается этим. Если Албаста жива… Ангаахай в смертельной опасности. Извращенная красногубая сука, ее месть будет страшной.

– И где ее найти?

– А вот теперь вначале шахты!

Когда Хан вышел из логова Одула, уже был вечер следующего дня. Вышел совершенно опустошенный. Только что он отдал все… отдал всю империю одним росчерком шариковой ручки. Отдал за самое ценное в этом мире – за информацию.

– Мне нужно, чтоб меня свели с перекупщиком товара! Я хочу попасть в этот цирк!

– Ты безумец! Тебя узнают!

– Не узнают! Твое дело свести меня с нужными людьми!

– Ха! А знаешь, сведу! Если тебя купят и продадут в цирк, я лично приду тобой полюбоваться!

– Ну что?

Когда вышел, оба брата ждали его в старой забегаловке, куда им притащили два кресла, крепкий чай, наливку и шикарные фрукты. Засранцы нигде не пропадут и явно неплохо устроились. Тархан развалился в кресле, вытянул ноги и дымил сигаретой самокруткой, а Беркут ловко обчищал карманы мужланов в карты.

– Сукин сын! Ты мухлюешь!

– Ни хрена,