Давно знакомый, но позабытый голос заставил меня остановиться с зависшим над звонком пальцем. Я собиралась позвонить Лиаму, и очень надеялась, что он дома. Ведь свои ключи и телефон я передала ему перед клубом, так как у меня не было карманов. А с сумочкой неудобно танцевать. Но теперь домой я точно не попаду.

Медленно обернувшись, увидела на крыльце Вика. Слава богу, ему хватило ума появиться после того, как Адам отъехал.

– Ну привет, сестренка! – произнес он с насмешкой и окинул меня вовсе не братским взглядом. – Вижу, ты работаешь даже ночью. Совсем упарилась, бедная.

– В квартире камеры, – только и ответила я. – Приглашать не буду.

Он хмыкнул, удивленно поднял свои густые брови и задумчиво потер подбородок. В такие моменты он казался вполне обычным, даже симпатичным парнем. Настоящие психи чаще всего и скрываются под таким масками.

– Стоило ожидать нечто подобное от Росса. В таком случае ты поедешь со мной.

– Я не думаю, что это хорошая идея сейчас, – прошептала и осмотрелась. Было странное чувство, будто за нами наблюдали. Или это просто моя совесть не давала покоя и тихо нашептывала: «Предательница. Еще какая предательница».

– А тебе твоя симпатичная голова нужна вовсе не для того, чтобы думать, – с милейшей улыбкой произнес Витя и указал на припаркованный у обочины серый минивен с затемненными окнами. – Давай! У меня сюрприз для тебя.

Он сказал это так, будто бы у него действительно было нечто, что могло бы меня впечатлить. А это могло быть только одно… И потому я пошла со своим двоюродным братом.

Я понадеялась, что Вик сядет за руль, но он открыл для меня заднюю дверцу. На водительском сидении сидел неприятный тип с татушками по всем рукам. Он обернулся, мерзко ухмыльнулся и сказал по-русски:

– А сеструха у тебя ниче такая.

– Слюни подбери и рули, Болт, – процедил Виктор. – Не твоего полета птица.

– А че, твоего? – спросил этот самый Болт и рассмеялся.

Витя всегда был резким и грубым. Некому было привить ему добрые качества. Он вырос жестоким, как и его отец. И когда наши судьбы пересеклись, я очень явственно ощутила эту жестокость на своей шкуре.

Как только мы тронулись с места, он схватился за ворот плаща на мне и грубо отдернул его вниз. Я знала, что если сопротивляться, будет только хуже, но все равно отшвырнула его руку подальше от себя. Он зловеще оскалился, дернул за пояс, а затем и вовсе навалился на меня, причиняя боль рукам.

– Я должен проверить на тебе наличие жучков, – произнес он ехидно и начал лапать меня через рубашку Алана самым омерзительным способом. Это уж никак не могло сравниться с тем, как прикасался ко мне Росс. Но еще омерзительней было от мысли, что меня трогал кровный брат. Он сам по себе не вызывал ничего, кроме отвращения.

– Какие жучки, придурок? Где им взяться?

Вик приблизился ко мне слишком близко, втянул мой запах и скривился.

– Ну ты ведь прямо из постели Росса. В его одежде. У него была возможность поместить на тебя прослушку. Мне стоит детальнее тебя изучить.

Его рука легла на мое бедро, и это стало последней каплей. Я зарядила ему пощечину и отодвинулась как можно дальше, завязывая на себе плащ так туго, как могла.

– Дядя Миша тебя за это не похвалит, отморозок, – дрожащим голосом произнесла я, боясь даже посмотреть на него. Я знала, что мне потом аукнется за эту пощечину. Но это будет потом. И возможно, тогда я уже исчезну.

– Осторожно, Вера, – произнес Вик, резко склонившись к моему уху. – Ты же знаешь, что я всегда найду, на ком сорвать свою злость.

Я устала успокаивать свое сердце. Когда-нибудь эти бесконечные эмоциональные скачки должны закончиться. Когда-нибудь я должна перестать бояться. Но пока надо просто стиснуть челюсти и терпеть. Я не всесильна. Но и слабой они зря меня считают.

Спустя двадцать минут мы выехали за город. Остановились у каких-то складских боксов.

– Пошли, – угрюмо приказал Вик и вышел из машины. Болт остался внутри, я не хотела даже смотреть на него. В самом последнем ряду был большой склад, и Витя, толкнув толстую железную дверь, скрылся за ней. Даже не удосужился меня подождать. Конечно, глупо ожидать от него проявление любезности.

Я толкнула эту чертову дверь с мыслью, что иду на казнь. Мне было страшно до дрожи в коленках. Я знала на все сто, что там ждали плохие люди, для которых я лишь расходный материал, и это вопрос времени, когда я стану бесполезной, а меня пустят на фарш. И при этом всем мазохисткой я не была. Я зашла туда только по одной гребаной причине. Надежда. Моя маленькая надежда, мой лучик света в полной темноте.

– Вера! – услышала я такой родной и нежный голос. И почти сразу нашла взглядом сестренку в полутьме старого склада.

– Надя!

Я встретила ее на полпути, и приняла в свои объятия. Не выдержала, разрыдалась от счастья, что она здесь. И одновременно, от горя. Я не видела ее долгих два года. Не могла прикоснуться, погладить по волосам, вдохнуть ее запах. Она так пахла домом. И мамой…

– Господи, как ты выросла! Почему ты здесь? Почему так рано? – прошептала я, всматриваясь в ее милое личико, в надежде, что не найду ни единого следа от чужих прикосновений. – С тобой все хорошо? Никто тебя не обидел?

Ее подбородок задрожал, но моя смелая девочка покачала головой.

– В-все хорошо, – заверила она. – Я-я р-раньше зак-кончила уч-чебу.

Она заикалась намного сильнее обычного, когда была напугана. И сейчас мне как никогда хотелось ее успокоить, заверить, что с ней все будет хорошо. Но я не могла ей обещать полную безопасность. О безысходности я знала все. Смотреть в зеленые глаза – точную копию моих – и видеть в них страданье. Знать, что может ждать мою сестренку, и ощущать себя безмозглой, ни на что не способной идиоткой.

Она уткнулась в мое плечо, и я, наконец, заметила остальных. Брат отошел с компанией из пяти парней подальше, и смотрел на нас с издевательской ухмылкой. А вот дядя Миша подошел совсем близко и улыбнулся обманчиво мило. Я еще не определилась, кто из них двоих большее зло. Михаил хотя бы не распускал свои грязные руки. Но он и не запрещал этого делать своему сынку.

– Вера! Вера! Девочки!

Он игриво ущипнул нас за бока, но мы только отошли от него подальше.

– Что-то ты не сильно радуешься, – возмутился Смолов. – Я тебе сестру привез!

– Мы договаривались, что она закончит школу! – напомнила я. – Еще полгода осталось. Ты же обещал.

– Так, погоди! Она и закончила. Правда, Надек?

Надя уставилась на меня своими огромными глазищами и скромно кивнула.

– Я р-раньше эк-кзамены сдала.

Знаю, она хотела, чтобы я гордилась ею, а еще она безумно скучала. Мы двое уже давно насытились обещаниями, что вскоре будем жить вместе, и все у нас будет хорошо. Так и должно было быть. Но на деле… Наши родители погибли в аварии. Я только-только получила стипендию в университете, и еще не работала. Мне отказали в опеке. Надя вернулась в Россию, ее забрала бабушка. А я перебралась в общагу и пообещала себе, что как только закончу учебу и найду приличную работу, заберу сестренку обратно. Но два года назад наша бабуля умерла. А Надю под свою опеку забрал дядя. Тот самый Михаил Смолов. Мамин брат, от которого они с папой сбежали в другую страну. Он сам нашел меня в США. Устроил на работу. Говорил, что надо делать, какие документы приносить, какие бумаги подкладывать боссу на подпись. И все это время он отказывался привозить Надю. Я и сама, видя круг общения брата и дяди, понимала, что ей безопаснее оставаться в России. Пускай и в одиночестве в школе-интернате.