Девятое: забудь о возвращении в Россию.

Даша позвонила маме и сообщила, что в ближайшее время вернется на родину. Мама встретила новость радостным лепетом, и Даше пришлось пояснить: я не возвращаюсь, в смысле, не насовсем, это по работе. Недели на три, максимум месяц. И тут же осеклась, подумала: зачем я это сказала, как будто оправдываюсь?

— Это что же получается, — сказала мама, — ты и на мой юбилей сможешь приехать!

— Нет, мам, п-погоди, — Даша заикалась, словно ее загнали в ловушку. — У меня экспедиция, я в пяти городах минимум должна побывать.

— Но ты же сама сказала, что на юг едешь. Тебе водитель нужен.

— Не просто водитель. Скорее фиксер, решала. Плюс я с оборудованием буду. Оно тяжелое, его таскать надо.

— Матвей сейчас в Новочеркасске живет, позвони ему.

— Что? Зачем?

— Если ты в Ростов прилетаешь, он тебя встретит и привезет. Он как раз тоже собирался в Пятигорск на мой день рождения.

Разговор явно вышел из-под контроля, и Даша панически перебирала в голове варианты ответов. Она стала объяснять, что Матвей не справится, что ей нужен специальный человек и что…

— Глупости говоришь, — перебила мама, — Матвей прекрасный водитель и знает дорогу на юг лучше всех.

— Мам…

— Я бы очень хотела, чтобы вы вдвоем приехали на юбилей. Это будет такая радость!

Даша, зажмурившись, терла переносицу большим и указательным пальцами.

— Нам необязательно приезжать вместе.

— Даш.

— Мам…

— …несмотря ни на что, он твой брат.

— Мам, мы не общаемся.

— Но вы все еще семья. Твой брат пережил большое горе…

— Я знаю…

— …и он только-только начал выкарабкиваться, и твой долг как сестры поддержать его.

— Мам.

— Я просто говорю.

— Мам, пожалуйста.

— Мы семья, мы должны держаться вместе и в горе, и в радости. Ты думаешь, мне легко? Это ты уехала, у тебя другая жизнь, а мы что? — Голос матери задрожал, вот-вот заплачет. — А я тут, Дашенька, я тут одна. Ты уехала, и Настенька умерла, и все под откос пошло, и мы, знаешь, как горевали, знаешь…

— Хорошо, хорошо, — Даша, до этого нарезавшая круги в тесной комнате, остановилась в проеме, стучала лбом в дверной косяк. — Я позвоню Матвею, только не плачь.

Есть такие события, к которым ты не готова, даже если готова. Эмиграция, например, или возвращение из нее. Даже если заранее знаешь, что тебя ждет, даже если могла бы заглядывать в будущее и предвидеть последствия — ты не готова. Годы назад, собираясь бежать из страны, Даша убеждала себя, что это ненадолго, всеми силами давила в себе мысль, что, может быть, никогда не вернется — в конце концов, в этом плане у россиян богатый опыт, несколько волн эмиграции. Затем был первый год за границей, и мысль, что эти скитания и бесприютность теперь навсегда, уже не казалась такой страшной. Стало ясно, что жизнь без корней — тоже жизнь. Иногда накатывает и кажется, будто мир сузился и теперь целиком умещается в груди, между легкими, но даже с этим можно справиться, приспособиться как-то, научиться дышать заново.

И вот — она возвращается. Думала ли она, что когда-то снова купит билет в Россию? Разумеется. Много раз представляла. Но никогда даже помыслить не могла, что это будет вот так, и все пыталась осознать происходящее, как-то разложить все по пунктам. Итак, она отправляется:

(1) в экспедицию,

(2) в Россию,

(3) по китайским документам,

(4) руководит экспедицией человек, сидящий в российской тюрьме,

(5) который отбывает срок за предыдущую точно такую же экспедицию,

(6) но ей, Даше, при этом как бы ничего не угрожает, потому что см. пункт (3),

(7) хотя вроде бы именно из-за пункта (3) случился пункт (5).

Проходя таможенный контроль в Стамбуле, Даша ждала, что ее вызовут в кабинет с серыми стенами и будут допрашивать, заставят отдать телефон и компьютер или вовсе не пустят через границу. Но — ничего такого. Таможенник, скучающий молодой парень, просто открыл ее паспорт, попросил снять очки, сверился с фото, поставил печать и пропустил в зеленый коридор. Так, впервые за годы, формально оказавшись на территории России, Даша испугалась еще сильнее. Сначала она боялась, что ее в Россию не впустят — что где-то в базе таможенного контроля есть особый список имен бывших сотрудников Института и в нем, конечно же, есть и ее имя. Теперь, оказавшись по ту сторону, она подумала, что совершила ужасную ошибку и больше не сможет выехать. Что ее впустили специально, с умыслом, что это ловушка. Она вспомнила рассказ своего друга, журналиста, который однажды, нервно смеясь, рассказывал ей, как ночью в кромешной темноте пересекал пешком границу с Финляндией с рюкзаком за спиной и любимым джек-расселом в слинге на животе.

Спустя еще четыре часа самолет выпустил шасси и коснулся ростовской земли. Даша ждала этого мгновения и очень удивилась, когда поняла, что ничего не чувствует — ни волнения, ни страха. Она много раз представляла себе, как вернется, какие эмоции испытает. Но все оказалось проще — никаких особых чувств. Возвращение в Россию ощущалось как обыкновенная командировка. Возможно потому, что это не было возвращение в полном смысле.

Спустилась по трапу на землю и огляделась — все выглядело привычным и обыденным, за вычетом того, что все вывески, включая название аэропорта, теперь дублировались на китайском. На выходе из зоны выдачи багажа ее ждал Матвей. Она смотрела на него и не могла поверить: как тот обаятельный мужчина из ее воспоминаний всего за пять лет превратился в располневшего, лысеющего «кузьмича»? Тони Сопрано мценского уезда. Они пару раз общались по видеосвязи, но на экране масштаб трагедии был не очень заметен, она знала, что время беспощадно, но чтобы настолько! Впрочем, сама она тоже изменилась: в день сорокалетия решила больше не красить волосы, принять свою