участковый отправился к разъярённой женщине, оперативники — на участок Андрея Семёновича. Они полагали, что Марина среагирует на форму Валентина Георгиевича, но просчитались. Толстуха моментально отметила движение у запертых ворот, и метнулась наперерез. В два прыжка оказавшись перед полицейскими, она грудью закрыла от них место, где смыкались створки.

— По какому праву вы тираните человека?! — заорала она, и толпа откликнулась неодобрительным гулом. — Вы хоть знаете, как он живёт, а?! Знаете, что сынка-инвалида один растит?

Ропот в толпе нарастал. Кто-то выкрикнул:

— Да арестуйте её уже!

Подростки, пришедшие следом за полицейскими, разразились хохотом. Разраставшаяся с каждой секундой толпа загудела. Некоторые поддерживал арест Марины, некоторые высказывались против… Валентин Георгиевич продвинулся вперёд, на ходу бросив операм:

— Это тётка пропавшей.

Те растерянно переглянулись. В их представлении родственница девушки скорее поддержала бы идею линчевать предполагаемого похитителя, а не заступалась за него. Но участковый, понимавший не больше них, уже обращался к блокировавшей ворота женщине:

— Марина Витальна, что вы творите? Речь о вашей племяннице идёт, нам нужно…

— Не позволю! Не позволю! — Марина обвела безумным взглядом толпу и снова обратилась ко всем сразу: — Да что же вы творите, а?! Изверги!

— Да никто с ним ничего не творит! — голос участкового взмыл вверх, перекрывая шум. — И творить не будет! Мы просто пришли поговорить!

Марина молчала всего секунду, и участковый даже подумал, что смог достучаться до женщины. Но та лишь переводила дух перед новой атакой.

— Кто донёс?! Кто донёс?!

Она повторяла и повторяла один и тот же вопрос, едва ли понимая смысл произносимого ей самой слова. Её взгляд блуждал по окружавшим её лицам, пока, наконец, не остановился на лице Дмитрия Юрьевича. Медленно подняв руку, она ткнула в него пальцем. Лицо её исказилось в отвратительной гримасе, она захлебнулась собственным криком… и бросилась на старика. Молча, как прыгают натренированные псы, натасканные валить на землю и терзать.

Дядька Митяй, взвизгнув и разом растеряв всю свою торжественность, отшатнулся назад. Впрочем, он мог этого и не делать: полицейские ловко перехватили Марину. Осторожно, но сильно сжав её руки в крепких пятернях, рывком оттащили в сторону. Толпа ликовала.

— А ну угомонись! На пятнашку тебя закрою, дура!

Не слушая, женщина билась в крепких руках, стремясь выскользнуть и добраться до старика. Лицо её покраснело так сильно, что участковому на миг стало страшно, не хватит ли её удар. Подол цветастого платья задрался, обнажив массивные загорелые ляжки. Дёрнувшись, Марина едва не ударила одного из державших её мужчин в пах. Люди вокруг уже откровенно хохотали, появилось несколько мобильных.

«И правда,» — подумал Валентин Георгиевич. — «Куда же без видео?»

Ситуация накалялась. Оперативники, которые поначалу отнеслись к Марине едва ли не с юмором, быстро теряли терпение, злость проглядывала то на одном, то на другом лице. Они готовились к серьёзной и важной встрече, а вместо этого попали в какой-то фарс. Ещё несколько секунд — и один из них, не выдержав, причинил бы Марине боль, чтобы отрезвить и нейтрализовать. Но безумие прервал тот, от кого этого меньше всего ждали.

— Марина! Хватит!

Зычный, властный голос прозвучал из-за ограды, и женщина послушно обмякла на руках оперов. Позже полицейские признались друг другу, что в тот момент испытали едва ли не благодарность потенциальному преступнику. Толпа затихла, с интересом ожидая: что дальше сделает толстяк? Прогонит полицейских? Примется орать на них? Но тот продолжил спокойно, обращаясь к женщине:

— На, блюдо забери. Очень вкусные пирожки были, — он над забором передал таз притихшей женщине, и его взгляд встретился со взглядом участкового. — А что тут творится? Георгич, что происходит?

Валентин Георгиевич кивнул на оперативников:

— Они объяснят.

— Андрей Семёнович? — сухо поинтересовался один из полицейских и вытянул пред собой руку с удостоверением. — Старший оперуполномоченный Шакрин. Разрешите войти на участок?

Внешне Андрей Семёнович оставался абсолютно спокойным, нашёл даже силы успокаивающе кивнуть Марине, застывшей за спинами полицейских. Но внутри него натянулась и с глухим звуком завибрировала толстая басовая струна.

— Конечно-конечно…

Мужчина отошёл в сторону. Оперативники вошли на участок по одному, и вроде бы непринуждённо, но в то же время профессионально и точно рассредоточились по нему, с любопытством разглядывая ветхие строения.

— А в чём, собственно, дело? — ещё раз поинтересовался мужчина.

Но Шакрин, оставшийся рядом с ним, проигнорировал вопрос.

— Вы один? — холодный взгляд полицейского скользнул по зашторенным окнам дома.

За оградой Валентин Георгиевич сделал вялую попытку разогнать толпу, которую все проигнорировали. Люди затихли, даже беспокойные подростки стояли молча, пристально вглядываясь в происходящее и жадно ловя каждое слово.

— Нет, сын дома у меня. Мы хотели по делам съездить сегодня, но он чего-то… — Андрей Семёнович притронулся к царапинам на лице. — В общем, неважно ему сегодня. Вот мы и не поехали.

— Это…

Взгляд полицейского застыл на бордовых отметинах на лице мужчины, и тот понял вопрос без слов.

— Да. У него это… — Андрей Семёнович понизил голос. — В общем, с головой у него беда, понимаете?

Старший оперуполномоченный понимал. Андрей Семёнович подумал, что тема исчерпала себя, и сейчас полицейский перейдёт к утреннему инциденту, но тот задал неожиданный вопрос:

— У врача ваш сын наблюдается?

Этого Андрей Семёнович не ожидал, и потому растерялся. У какого врача? Зачем? При чём тут это? Неужто, пока он спал, Пашка что-то ещё натворил, как тогда, на озере? Не удержавшись, мужчина быстро стрельнул взглядом на дом. Занавески везде плотно сдвинуты, Пашку не видно. По спине маньяка пробежал холодок. Если дело вовсе не в старике, то…

— Ясно, — подвёл черту оперативник и, повернувшись к воротам, махнул рукой: — Пострадавший, идите сюда!

Дядька Митяй бодро засеменил по тропинке на участке Андрея Семёновича. Толпа снова загудела, и над ней раздался крик участкового:

— Тише! Тише! Расходитесь, нечего глазеть! Хватит!

Никто, понятное дело, не среагировал. А Шакрин, не теряя времени, задал новый вопрос:

— Вам этот мужчина знаком?

— Этот? — Андрей Семёнович презрительно скривился. — Это наш сумасшедший местный. Дурачок. А что?

— По его словам…

Дядька Митяй, не дойдя до стоящий рядом мужчин несколько шагов, внезапно выставил перед собой руку и возвестил во всю мощь своих стариковских лёгких:

— Это он! Он украл девочку! И держит её в гараже! Зверь!

Над толпой пролетел вздох, как будто никто из собравшихся не слышал сплетен, взбудораживших город. Марина, схватившись за сердце, испустила пронзительный визг. Опер, разговаривавший с Андреем Семёновичем, поморщился и задал следующий вопрос:

— Вы понимаете, о чём он говорит?

— Без понятия. Сумасшедший же.

— Вы виделись с ним сегодня утром?

Андрей Семёнович пожал плечами:

— Вы про нос его? Да, я