Теа, успевшая втянуться в свой новый стиль, ела много и со вкусом, пробуя практически любое из поданных блюд, пила красные вина, улыбалась то иронично, то просто вежливо, немногословно, но со смыслом участвовала в общем разговоре, свободно переходя с французского языка на итальянский и вставляя тут и там, русские и немецкие слова и выражения. То есть, была именно такой, какой ее желали и предполагали увидеть хозяева — посол и дипломаты низшего ранга — и три десятка гостей, часть из которых она уже знала, в то время как других — видела в первый раз. Впрочем, насколько мог понять Август, смутить ее теперь было сложно, но и заинтересовать непросто.

Однако никаких серьезных разговоров никто за столом вести не предполагал, двусмысленных вопросов не задавал и собеседников не провоцировал. Не время и не место. По традиции, главные разговоры велись тет-а-тет и только после десерта. Так и случилось. Гости достаточно быстро разбились на группы по интересам, а сам Август вместе с Теа оказался наедине с графом Новосильцевым в кабинете посла.

— Приказать подать кофе? — вежливо предложил граф.

— Благодарю вас, граф, — поблагодарила Теа. — Кофе и коньяк, если вас не затруднит.

— Для вас, графиня, все, что пожелаете! — посол дернул за сонетку[33] и отдал приказ вошедшему слуге.

«Кофе и коньяк! Кто бы сомневался!» — Август лишь покачал мысленно головой, но комментировать пристрастие Теа к кофе, разумеется, не стал.

Судя по всему, в мире Теа кофе — весьма популярный напиток, и существует, как рассказала женщина, множество способов его приготовления. Однако лучшим с точки зрения Августа оказался кофе, сваренный в медном узкогорлом ковшике — его изготовили по заказу Теа — и не на открытом огне, а на противне, засыпанном чистым кварцевым песком. Ковшик — джезва, как на турецкий лад называла его Теа — стоит на песке, а под противнем огонь. Получается очень вкусно. Но у Теа есть множество «особых» рецептов и на этот случай: кофе с мускатным орехом, который привозят голландцы с островов пряностей, с кайенским перцем и солью, со сливками и тростниковым сахаром, с корицей, гвоздикой и ванилью и, наконец, апофеоз — кофе с ромом или с коньяком. Последний вариант особенно нравился Теа, хотя она пила временами и кофе со взбитыми сливками. И сейчас Август залюбовался, наблюдая за тем, как осторожно вливает женщина толику коньяка в свою чашечку кофе.

— Я, собственно, хотел поговорить с вами о делах, — перешел между тем к сути посол. — Как вы смотрите, графиня, — поклон, — кавалер, — еще один поклон, — на то, чтобы посетить Российскую империю? Петербург, Москва, может быть Киев…

— А разве мне не запрещен въезд в вашу страну, господин посол? — притворно удивился Август.

— Императрица София лично приглашает вас приехать в Россию, Август. И вас, графиня, разумеется. Вас вместе и каждого в отдельности.

«Даже так? — отметил Август. — Вместе или по отдельности? Что ж, посмотрим!»

— Официальное приглашение или неофициальное? — полюбопытствовал он, сделав крошечный глоток коньяка.

— Официальное, — улыбнулся граф и, достав из секретера, передал Августу опечатанный цветным сургучом пакет. — Вот, ознакомьтесь, Август! Все более чем официально!

Что ж, так все и обстояло. Сломав печати, Август добрался до письма. Это, как и сказал граф Новосильцев, было личное послание императрицы Софии, которая, насколько было известно Августу, такими письмами не разбрасывалась. Однако не известно еще, что тут ценнее — факт написания письма или его содержание, — поскольку императрица не просто приглашала кавалера де ла Аури и графиню Консуэнтскую посетить Россию и быть там ее, Софии, личными гостями. Она предлагала Августу занять вакантную должность действительного члена Академии Наук по разделу Высшей магии и, «если таково будет желание профессора Огда», должность личного советника императрицы с получением гражданского чина 2-го класса — Действительный тайный советник.[34]

— Что там? — спросила Теа, откровенно наслаждавшаяся своим кофе с коньяком.

— Позволите, Vasilii Petrovich? — вопросительно посмотрел на посла Август.

— Разумеется, Август! Все, что посчитаете нужным! — многозначительно улыбнулся граф Новосильцев.

— Прошу вас, дорогая, — Август передал письмо Теа и снова повернулся к послу.

— Что-то еще на словах? — поинтересовался он.

— Подъемные в размере десяти тысяч рублей и, кто знает, может быть много чего еще, если придетесь ко двору…

Новосильцев помолчал, предлагая Августу вполне оценить сказанное, взглянул на Теа и снова повернулся к Августу:

— Соглашайтесь, Август! — сказал он, не скрывая улыбку. — У нас хорошо! Императрица — веселая! Зима белая! Водка крепкая. О женщинах умолчу, иначе меня графиня со свету сживет…

— Ia postaraus, — «мило» улыбнулась Теа.

— Ну, я, собственно, об этом и говорил… — добродушно кивнул граф. — Кстати меня отзывают на родину… А у меня в Петербурге дворец в центре города, и половина его — ваша, господа! Конюшня, кареты, сани для зимней езды… Погуляем! На охоту съездим… У меня в пригородном имении псарня… На лося сходим, на волков, на кабанов… Или вот можно медведя из берлоги поднять. Красота! И не скучно, графиня! Вы уж поверьте! Опера, балы едва ли не каждый день, феерверки… Отдыхать некогда будет!

* * *

— Поедем в Россию? — Отличный вопрос, и главное в нем то, что подразумевается «поедем вместе». Могла ведь спросить и по-другому, но сформулировала именно так.

— А ты, что думаешь?

Разговор состоялся только тогда, когда никто не мог их услышать: в карете по дороге от Русского дома к Итальянскому подворью — дорогой гостинице, где обычно останавливались богатые итальянцы, не имевшие в Генуе собственного жилья.

— Не знаю, — задумалась Теа. — Петербург… Звучит соблазнительно. Особенно для меня. Ты же понимаешь?

— Понимаю.

— Ну вот, ну вот, — покивала Теа. — И хочется, и колется… и мама не велит. В общем, не знаю даже, что и сказать.

— Эта их Софья, в чем ее интерес? — спросила после короткой паузы.

— Трудно сказать, — пожал плечами Август. — Она любит блеск и славу.

— Кто их не любит!

— Собирает редкости, диковинки, все дорогое и блестящее.

— Одним словом, сорока.

— Тоже верно, — согласился Август. — Но, с другой стороны, ты, может быть, еще не обратила внимание, но здесь в Европе Россию исторически считают варварским государством…

— Хочешь сказать, императрица выеживается за наш счет?