– Верно, верно! – согласилась Вера. – А что ж ты в кладовку-то забрался?

– Чтоб ей на глаза не попасться! – Анатолий втянул голову в плечи и огляделся по сторонам.

– Анне Ивановне, что ли?

– Ну! – Анатолий энергично кивнул, при этом опять с трудом устояв, и продолжил: – Она ведь такая, директриса-то, увидит меня в таком облачении и непременно выскажет свой преферанс!

– При чем тут преферанс? – удивилась Вера. – Да ладно, сегодня можешь не беспокоиться, Анна-Ванна в кабинете будет весь день сидеть, никуда не выйдет. У нее, понимаешь, вчера свой преферанс случился…

Анатолий из Вериных слов понял только то, что гнев директрисы ему не грозит, и приободрился.

– Алексеевна, дай десять рублей! Как я понимаю свой трудовой долг и непременно тебе отработаю!

Вера полезла в кошелек и достала десятку, понимая, что иначе от Анатолия не отвязаться. Десятку было жалко, денег в кошельке кот наплакал. Анатолий радостно схватил деньги и тут же волшебным образом исчез. Вера огляделась и пошла вниз по лестнице, потому что назад в музей ей сейчас ходу не было. Однако гулять по улице без пальто тоже не будешь, на дворе конец марта, весна еще толком и не начиналась. Вера решила обойти здание музея снаружи и проскользнуть через главный вход назад мимо вахтерши, надеясь, что преследующей ее тетке надоест шляться по музею в поисках Веры и она отчалит.

Вера отворила дверь служебного входа и тут увидела, как прямо на нее идет какой-то удивительно знакомый мужчина. Мужчина был среднего роста, короткостриженый шатен, от всей его фигуры веяло жесткостью и силой. Вера колебалась только мгновенье.

– Гера! – вскрикнула она. – Герка, Филин! Ты меня не узнаешь?

Он резко остановился и уставился на Веру. Сначала он глядел на нее скучающим взором, потом в карих близко посаженных глазах проступило узнавание, и тут же в них мелькнула досада. Но только на один миг, затем он тряхнул головой и улыбнулся.

– Неужели совсем не помнишь? – улыбалась Вера.

Перед ней стоял ее одноклассник Георгий Филин, в школе они всегда звали его Герой. Только было Вера подумала, что он ее никогда не узнает, как он наморщил лоб и пробормотал:

– Ну да, теперь вспомнил… Вера… Вера Зайцева. А что ты тут делаешь?

– Я тут работаю, – улыбнулась Вера, – вот в этом музее. Только не спрашивай, сколько я получаю, а то все как узнают, так сразу пытаются меня накормить и одежду какую-нибудь отдать!

– Вот, кстати, про одежду, – сказал он, глядя, как Вера зябко ежится в тоненьком свитерке, – ты всегда так ходишь? Как-то не по сезону…

– Да нет, я ненадолго выскочила…

– Это что – служебный вход в музей? – с интересом спросил Гера.

– Да, конечно. А посетители оттуда входят. – Вера махнула рукой и двинулась в ту сторону, потому что стоять на ветру было холодно. – А я тебя сразу узнала, – болтала Вера на ходу, ей не хотелось идти одной, – ты совсем не изменился, только возмужал как-то, посерьезнел… Сколько же мы не виделись? Ты никогда на встречи класса не ходил, только ты и Катя Свиридова куда-то пропали…

Вера тут же вспомнила про свою позавчерашнюю встречу с Катей и чем она закончилась и остановилась как вкопанная.

– Что с тобой? – спросил Гера.

– Да нет, ничего, – чуть слышно ответила Вера, – так просто.

Но он смотрел ей в глаза очень внимательно, с каким-то странным выражением, Вере стало очень неуютно от его взгляда. Они уже обогнули здание и подошли к дверям с вывеской, как вдруг дверь отворилась, и на улице показалась директриса Анна Ивановна собственной персоной, Вера едва успела спрятаться за Геру. Директриса на ходу давала последние указания провожающей ее Валечке, та согласно кивала. Наконец Анна Ивановна поправила темные очки и зашагала по улице, твердо печатая шаг, как гвардеец. Вера сунулась было в дверь, но вовремя заметила в холле ту самую ненавистную тетку, от которой бегала все утро.

– Валентина! – позвала она шепотом. – Куда это наша направилась?

– Вызвали ее из больницы, родственник какой-то вчера умер! – отрапортовала Валечка и осведомилась: – А почему шепотом?

Вера попросила принести ей к служебному входу пальто и сумку. Приходилось спасаться бегством от настырной тетки. Они с Герой пробежали обратно, Валечка не подвела – уже стояла внизу с Вериным барахлом. Гера подал Вере пальто, как заправский кавалер, когда же увидел шелковый шарфик, то в глазах у него снова появилось странное и пугающее выражение. Пока Вера говорила Валечке, что следует отвечать, если ее будут спрашивать, Гера исчез. Вера только пожала плечами.

У Феликса зазвонил мобильный телефон.

– Немедленно задержи тут девку, видишь, идет? Пальтишко старенькое и шарфик шелковый…

– Ну, вижу… – неуверенно ответил Феликс, – а зачем она нам?

– Она была тогда в Катькином дворе, я ее узнал! Тогда внимания не обратил, а теперь узнал! Она с Катькой знакома! Затащи ее в машину, она точно что-то знает!

Феликс выругался сквозь зубы и тронул машину с места.

Георгий огляделся. В коридоре музея никого не было. Кабинет директора был заперт. Он склонился к замочной скважине. Замок был самый примитивный, открыть такой не представляло никакого труда. Он достал из кармана обычную канцелярскую скрепку с разогнутым концом, вставил ее в скважину и осторожно повернул. Замок щелкнул, и дверь кабинета послушно открылась.

Георгий проскользнул внутрь, прикрыл за собой дверь и огляделся.

Как-то раз, когда он учился в школе, его вызвали к директору. Не то чтобы он был хулиганом, ему просто не повезло: на большой перемене играл с ребятами в футбол и высадил окно кабинета химии. Учитель химии Рэм Леонардович, которого вся школа за глаза называла Крем Лимонадович, разорался, и Геру вызвали к директору. Так вот, кабинет Анны Ивановны Укроповой чрезвычайно напоминал тот самый кабинет директора школы. Такая же тяжелая, массивная, старомодная мебель, такие же пыльные шторы на окнах, почетные грамоты в рамочках. Только вместо портрета Пушкина на стене висел портрет какого-то хмурого бородатого мужчины с оттопыренными ушами – возможно, того самого писателя Панаева, чей музей Анна Ивановна возглавляла.

Бородатый мужчина с портрета смотрел на Георгия весьма неодобрительно. Его можно было понять, учитывая то, чем занимался незваный посетитель. В кабинете было полутемно, что делало лицо на портрете особенно мрачным. Включать верхний свет Георгий не хотел, раздергивать шторы тоже опасался и обыскивал кабинет директрисы при свете яркого электрического фонарика.

Первым делом он выдвинул один за другим ящики письменного стола. Здесь он не нашел ничего интересного, кроме нового детектива известной писательницы Мымриной и банки растворимого кофе. Кофе был очень плохой. Все остальное место в ящиках занимали бесчисленные отчеты, справки и планы работы музея за прошедшие годы.