в безопасном месте. Кто знает, удастся ли поспать завтра? Кэт сидела и слушала. Гудение прекратилось, начали стучать молотком. Было два часа ночи. Кэт заснула сидя, мотнула головой, проснулась и снова легла в кровать. Молоток смолк. Она уснула.

Просверлив дыру, д-р Рипс вышел на цыпочках в коридор и заклеил щели на дверях 26-го номера. Затем он извлек из рабочей сумки цинковый баллон, приладил кран к отверстию в стене и открыл вентиль. Через десять минут он закрыл кран, вытащил его из дырочки и заделал отверстие приготовленной пробкой. Подождав еще пятнадцать минут, благородный ученый снова вышел, аккуратно и бесследно снял приклеенную молоком бумагу с двери номера 26-го и, войдя в 26-й номер, зажег карманный фонарик, поставил на пол какой-то трехногий сосуд с порошком, залил порошок какой-то жидкостью и снова выскочил из комнаты.

Три минуты спустя д-р Рипс вновь вошел в 26-й номер. Теперь он насыпал в треножник уголь и поджег его бумагой.

Далее благородный химик внимательно обыскал одежду Гарри, вытащил все документы и деньги. Тело было еще совсем теплым. Рипс стащил с трупа кальсоны и продолжил тщательный обыск. Наконец ему повезло. Подняв картонную стельку в ботинке, он увидел, что она исписана с обратной стороны химическими формулами. Эту стельку он положил в карман.

Методически и не спеша, д-р одел Гарри, вытащил и сжег стельку из второго ботинка, положил Гарри в карман документы и немного денег. Затем поставил на треножник чайник с водой. Газ из треножника уже кружил ему голову. Он вышел, зашел в свой номер, забрал вещи и спустился по лестнице вниз.

Через три дня он отправляется в Советский Союз. То, что не удалось Мессеби и Лейстону, удалось доктору химии Джиму Рипсу. В его руках был способ получения искусственного протеина. Гарри и Кэт, еще теплые, лежали рядом на кровати.

Такого-то числа такого-то месяца доктор химии Джим О’Кенан вышел из sleeping car[15] на перроне Красного Петрограда. Он шел… впрочем, надо сказать, что сейчас он и не думал о том, куда идет. Он жадно осматривался — ведь он приехал в страну голодных дикарей.

Началось с того, что мистер Кенан бросил на перрон окурок сигары. К мистеру Кенану подошел мужчина в форменной одежде и, сделав вежливый жест рукой, предложил ему идти за собой. Мистер Кенан, считая, что мужчина хочет с ним познакомиться, решил, что заводить знакомства в стране дикарей еще рано, и спокойно направился к выходу. Но мужчина догнал его, встал перед ним и повторил жест.

— Убирайтесь к этакой матери, — сказал О’Кенан по-английски. — У меня нет желания с вами выпивать!

Возле них собрались два-три человека. Какой-то незнакомец в военной гимнастерке сказал по-английски:

— Вы должны заплатить штраф за то, что кинули окурок на перрон!

— Goddam, — рассердился Кенан. — В Нью-Йорке, в культурной стране, любой гражданин выбрасывает то, что ему не нужно, на улицу!

— У нас мусор бросают в урны, — вежливо сказал человек в гимнастерке.

Заплатив штраф, м-р Кенан начал обдумывать ситуацию. В багаже у него были мясные консервы, банки супа консоме, супа из черепахи, кофе, шоколад и все остальное, что должен иметь культурный человек в стране голодных дикарей.

Он мог, правда, как-нибудь устроить свои дела с АРА и получить оттуда паек, но м-р О’Кенан очень хорошо знал, какие продукты поставлял для АРА мистер Мак-Лейстон и другие благотворители голодного человечества, и при воспоминании об этих продуктах его даже немного вывернуло.

Пока что м-р Кенан не имел никаких документов от АРА и из рассказов эмигрантов знал наверняка, что по выходе из поезда его немедленно арестуют и посадят в «Тше-Ка», где будут кормить супом из крыс. Он сознательно шел на это, поскольку другого выхода все равно не было — придется потерпеть. Дикарям он объяснит, что культурный «уапкее» не может есть суп из крыс, потому что это вредно для желудка, и что таким образом местные обычаи, очевидно, к нему не относятся.

К превеликому удивлению м-ра О’Кенана, на вокзале его не арестовали. Не арестовали также и по выходе на улицу. Мало того, м-р О’Кенан нигде не видел ни следа живописных бандитов из Тше-Ка, увешанных бомбами и опоясанных пулеметными лентами, с ножами в зубах на всякий случай. Вместо бандита к нему подошел мужчина в гимнастерке, который только что растолковал ему смысл инцидента на вокзале.

— Позвольте представиться: профессор Иванов, химик, — сказал мужчина по-английски.

М-р Кенан решил, что столкнулся с одним из усовершенствованных способов клянчить деньги, о которых он читал у Дж. Лондона. Он вежливо поклонился и заверил, что лишних денег не имеет. Просто оттолкнуть этого человека, как он сделал бы в Америке, О’Кенан не решился — дикари могли бы его, чего доброго, и убить, к тому же время голодное… Итак, мистер Кенан заверил, что у него нет лишних денег.

— Я не собираюсь просить у вас деньги, — строго ответил Иванов. — Если вы считаете, что обойдетесь без моих советов, будьте здоровы! — и он отошел.

Д-р Кенан, довольный, что избавился от просителя, направился в город. Ему очень хотелось как можно скорее увидеть, как голодные женщины едят своих детей и грызут свою одежду.

Он даже решил пожертвовать своим, к счастью, уже не очень чистым носовым платком, чтобы посмотреть, как его будет есть голодный россиянин. Пройдя несколько шагов, он вдруг стал свидетелем необычайной сцены.

У забора стоял какой-то молодой парень с расстегнутым воротником. В одной руке он держал кружку с водой, в другой — кусок мыла. Заинтересованный доктор подошел поближе. Парень набрал в рот воды и поднес ко рту мыло.

«Он будет есть мыло!» — догадался м-р Кенан и подошел еще ближе.

Парень выпустил изо рта струю воды и полил мыло.

«Сейчас начнет! размягчает мыло!» — подумал О’Кенан.

Но парень не стал есть мыло, зато намылил руки и начал их мыть, пуская изо рта струю воды.

«Какое странное сочетание некультурности с аккуратностью! — не мог прийти в себя доктор. — Сначала он вымоет руки, а потом съест свой паек!»

Но парень не оправдал надежд м-ра О’Кенана: вымыв руки и лицо, он вытерся носовым платком и удалился.

М-р Кенан, немного разочарованный, пошел дальше. Он забыл справиться кое о чем на вокзале и чувствовал теперь давление в мочевом пузыре. Рассудив, что дикари, очевидно, вообще не имеют понятия об уборной, доктор химии О’Кенан остановился на улице и начал поливать забор.

Это занятие прервал какой-то человек, который хлопнул его по плечу и сказал что-то