– Как ты это сделала?

– Что? - притворилась непонимающей Катя - крик попугая звучал пронзительно и издевательски. - Что сделала? Что сделала?

– Не притворяйся! - гневно прикрикнула на неё маг. - Я спрашиваю, куда ты дела трактат Ибн Сины?

– Я его не брала! - птица качнула головкой с хохолком.

Ее слова были правдой, и Полактия Фортунатовна поняла это.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что её украл Джэбэ?

Она на секунду замерла. Видно, проследила путь полководца и проверила, нет ли с ним рукописи.

– Конечно, он не брал. Да и как бы осмелился? Кто-то здесь был... Наверное, ты хочешь остаться в образе птицы!

– Скажите, а Эраст знает, что вы со мной сделали? - не отвечая на её зловещий вопрос, спросила Катя.

Великая ханша на глазах будто уменьшилась в росте, и словно поникла, но потом встрепенулась, рассудив, что Екатерина об их размолвке знать ничего не может.

– Откуда же? - усмехнулась она и добавила. - А ты все равно сказать ему не сможешь.

– И он не поинтересуется, где я?

– А зачем ему этим интересваться? Он помешан на своих компьютерах. Что ему какой-то тринадцатый век? А насчет интереса к тебе... У него есть невеста. Из хорошей семьи. Очень красивая...

– И вчера он был здесь, чтобы подобрать для неё обручальное кольцо?

Даже под густым слоем рисовой пудры, которой по последней монгольской моде была густо напудрена Полактия Фортунатовна, было видно, как она побледнела.

– Ты хочешь сказать, что Эраст...

– Был в моей юрте.

– Но это невозможно. Он не знает заклинания Черной Дыры...

– Значит, он сам его вычислил, с помощью своего компьютера.

– Да что может компьютер против магии! Только зачем он это сделал? Пошел на заведомый риск. А если бы его затянуло в воронку...

– В воронку?

– Когда переходишь в другое время, всегда есть опасность попасть в водоворот времени. Магическое заклинание помогает нам удержаться на краю, но новичка может в водоворот затянуть и отшвырнуть так далеко, что он вовек не сможет оттуда выбраться!

Катя промолчала: пусть великая ханша разговаривает сама с собой. И без аккомпанимента жутких скрежещущих звуков, которые идут из горла попугая...

– Молчишь? Ну, я и так все узнаю. Птица останься, девушка иди сюда!

Маг начертила в воздухе пентаграмму и Катя, к своему удивлению почувствовала, что раздваивается. То есть, её тело осталось в клетке на жердочке, а внутреннее содержание, или душа, тихо соскользнула на пол призрачной фигурой Кати до её птичьего существования, и остановилась перед великой ханшей.

– Рассказывай, где ты его видела? Когда? В каком обличье?

Катя не видела в утаивании никакого смысла, потому рассказала матери Эраста обо всем. И о том, как не застал её на месте, и о том, как пытался предупредить её в лесу, но у него не хватило силы на поддержание образа и силуэт юноши истаял...

– Конечно, ведь он не знает, как сохранять и восстанавливать энергию, отданную Черной Дыре. Я всегда говорила, учись, знания за плечами не носить, но он считал, что магия ему никогда не понадобится.

Она невольно вздохнула: получалось, что сын пошел против матери, откуда-то узнал о её планах. Неужели Леон ему все рассказал? Неужели её предположение о том, что муж влюбился в Катерину, верно?

Между тем, Катя как бы невзначай поднесла руку к прическе и коснулась заговоренной палочки. Если бы Полактия Фортунатовна не была так взволнована, она бы увидела её - единственную вещь, не ставшую прозрачной после раздвоения Екатерины.

Но её опять взяла в оборот ревность, и магиня за это тут же поплатилась. Катя вынула из прически палочку и произнесла нужное для такого случая заклинание:

– Ты в меня, я - в тебя!

И коснулась руки стоявшей напротив женщины. На мгновение она увиделах в глазах мага-историка целую гамму чувств: растерянность, невольное уважение, сожаление, впрочем, запоздалое, а затем в наступившей тишине пронзительно крикнул попугай:

– Ведьма!

– Чья бы корова мычала! - безо всякого пиетета расхохоталась Катя и с удовольствием потянулась.

В оболочке попугая ей было так тесно! Иное дело - в образе великой ханши. Хотя она и не такая молодая...

– Э, да у вас же остеохондроз! - нарочито разочарованно сказала Катя. - И сердечко пошаливает. Но что делать, женщиной, хоть и преклонного возраста, ощущать себя намного лучше...

Не выдержав больше серьезной мины, девушка опять рассмеялась и услышала, как попугай в бессилии долбит клювом решетку.

Полактия Фортунатовна попалась в собственную ловушку. В личине попугая она не могла творить заклинания, потому что сама наложила запрет на магические действия человека, находящегося в образе этой птицы. Но и Катя не могла вернуть себе прежний вид, потому что заклятие, наложенное Полактией Фортунатовной, могла снять только она сама.

Выход был: снова обменяться телами, чтобы великая ханша произнесла над Катей магические слова.

Однако, пока девушка не могла верить магу, которая так коварно её обманула. Катя отплатила ей тем же, но сама от этого пока не очень выиграла.

Ничего, пусть черный историк посидит пока на жердочке, подумает. Ведет себя так, как она сама недавно советовала Кате.

А у девушки тоже были здесь незавершенные дела. прежде всего, опять запропал куда-то Антип. Катя вышла, не обращая внимания на склонившихся перед нею тургаудов, и посмотрела на маковку - никакого воробья на ней не было.

Слуги поначалу отправились следом за великой ханшей, но она отогнала их коротким:

– Прочь!

Антипа искать почти не пришлось. Катя все время смотрела под ноги и потому увидела его - распростертое маленькое тельце с перышками, отливающими хной. "Умер!" - подумала она. Испугалась и заплакала.

– Антипушка!

И увидела, как приподнялось маленькое веко птички.

– Другие не добили, так ты решила меня утопить... в слезах! - по привычке ворчливо сказал он.

– Жив!

– Лучше б я умер! - мрачно отозвался домовой. - Но в своем обычном виде, а не в этом жалком тельце... Хорошо, что от высоты у меня кружится голова. На лету качнуло, и потому дурак-стрелок лишь слегка задел меня камнем...

Она взяла воробья в руку и произнесла заклинание, восстанавливающее силы.

– Вот это другое дело, - сказал он, не открывая глаз. - Значит, тебе все же удалось обмануть ее?

– Не совсем. Свой облик без неё мне не вернуть.

– А она сама-то где?

– Как где? В клетке. Попугайствует.