– Ты так домой и не поехала.

Майор не спрашивал. Он знал.

– Нет. Надо было заскочить по делам.

– Заскочила?

– Да, – ответила Аня, чувствуя себя неловко, будто ее застукали за чем-то постыдным. Она ждала, что майор спросит о том, что это за дела.

– Молодец, – майор погладил бороду. – Свидетели на автостанции никакие.

Это могло быть как вопросом, так и утверждением – по интонации Аня не поняла.

– Опросил кассиршу – ничего. Бабулек, продающих там поблизости цветы, – ничего. Продавца из павильончика напротив. – Ильин поднял взгляд на Аню. Все с тем же раздражающим ее прищуром. – Продавщица – ангел, но сказать по сути так ничего и не смогла. Зато все как одна: «Федюня-поганец Лизку загубил!» Его еще до отдела не довезли, а они уже рвутся его растерзать.

– Народная молва быстрее пули, – сказал Михаил Леонов, неслышно войдя в кабинет.

– Да, – кивнул майор и встал. В руках у него был какой-то листок. – Присаживайтесь, господа полицейские.

Михаил присел на стол у входа. Аня взяла себе стул и села, скрестив руки на груди.

– Итак, что мы имеем по Мамонову? – Майор Ильин прикрепил к магнитной доске фото трупа, найденного в лесу за конюшней. – Первый труп так и не опознан. – Он прикрепил рядом еще два снимка: головы и кисти руки. – Рука во дворе старушки Болюты принадлежит безымянному телу. – Майор ткнул пальцем в первый снимок. – Что нам подсказывает – убийца здесь один. И нам предстоит выяснить – кто он.

От волнения Аня даже привстала со стула. Виктор Ильин посмотрел на Рыжову.

– Что, Аня?

– Федор не причастен?

– Я бы не был так уверен…

Дверь открылась, и в кабинет вошел Гринько.

– Вовремя ты, – усмехнулся майор.

– Вот, братцы. – Гринько устроился за столом Миши Леонова и начал раскладывать принесенные с собой бумаги. – Размер обуви тот, но это единственное, что связывает эти ботинки со следом в доме убитой.

– И?.. – Ане хотелось закричать: а я ведь говорила!

– Кровь на ботиночках имеется, но это не старушки. Да и вообще не человека.

– А чья? – удивился Михаил Леонов.

– Собаки. Или кого-то из семейства псовых. Волк, лисица…

– Лиса, – уверенно произнесла Аня. И тут же добавила: – Это может быть кровь лисы, которую они убили пару дней назад вместе с сыном старухи.

– Да, да! – подхватил Гринько. – По времени кровь примерно такая.

– Хорошо, продолжай, – сказал майор Ильин, почесывая бороду.

– А дальше – вот! – Гринько взял следующий лист. – Смазанный отпечаток на кружке. Не принадлежит никому из деревенских.

– Погоди-ка.

Майор насупился. Ему совсем не нравилось происходящее.

Аня прекрасно понимала, что дело здесь не в Федьке – единственном подозреваемом, срывающемся с крючка. Виктору Ильину не нравилось то, что у них два жестоких убийства и ни одной зацепки, несмотря на оставленные следы.

– Ты же говоришь – смазанный?

– Все верно. По этому отпечатку я не смогу пробить по базе, но больше трети четких папиллярных линий дают мне возможность сравнить, что называется, вручную. Я сравнил. И спешу вас огорчить – вы взяли не того.

– А с рубахой что? – спросила Аня, давая понять начальнику, что она на его стороне и ни в коем случае не заступается за Сергиенко.

– Клок действительно от этой рубахи, но пятна ржавчины – от гвоздя, на котором он повис, явно старше сегодняшнего дня.

– Слушай, он мог испачкаться до этого…

– Мог, – кивнул Гринько, – но где тогда пятна свежие от этого гвоздя?

– Ладно, убедил. Что-то еще есть?

– Есть.

Аня для себя отметила, что обычно Гринько в таких случаях улыбается. Мол, вы же понимаете, кто здесь «папочка». Сейчас он был серьезен.

– Говори, – прогремел голос Ильина.

– Убийца изнасиловал ее.

В кабинете повисла тишина, возникла в ожидании продолжения. Изнасилования при убийстве женщин – не редкость. Не редкость даже и после смерти. Но тон Гринько заставил их напрячься.

– Этот урод – прости, Ань – совал свой хер в уже содранную кожу. Проткнул дырку шилом или отверткой и того…

1

«Ничего, – думал Виктор Ильин, потирая бороду. – Ничего, кроме того, что это тварь, свихнувшаяся на всю голову».

Майор встал и подошел к магнитной доске. Взглянул на снимки жертв. Две жертвы и всего один подозреваемый. Да и тот, похоже, не состоялся…

– Виктор Игнатьевич, – обратилась к майору Аня Рыжова. – Сергиенко можно отпускать?

Виктор повернулся к Ане. Зачем она здесь? Как скоро эта красивая, верящая в справедливость девушка очерствеет, глядя на расчлененку и трупы изнасилованных?

– Так как? Сергиенко отпускаем?

– Да. Отпускай, – сказал Ильин и посмотрел на часы. – Хотя… Уже седьмой час…

– Ничего. Он, если что, на попутках доберется, – обернувшись, сказала девушка и, стуча каблучками, вышла из кабинета.

– Кстати. Он мог приехать на попутке, – сказал Миша Леонов. – Вышел где-нибудь у леса, километрах в четырех от Мамонова…

– В этом случае у нас нет никаких шансов найти его. – Ильин сел за свой стол и взял в руки карандаш. – То же самое и с личным автотранспортом.

– А может, он и вовсе житель соседних поселков? В том числе и дачного.

– Что там со старушкой? – спросил Ильин.

– С Болютой?.. Поговорил с ее сыном. Это ведь он нашел ее. – Миша спрыгнул со стола, достал из кармана блокнот, вырвал лист и подошел к магнитной доске. – Ничего конкретного он не сказал. Внутрь не заходил, ничего не видел, ничего не трогал. – Миша прикрепил рисунок с курами, клюющими руку рядом со снимком кисти. – Руку он видел, но не знает, чья она.

– Мы тоже не знаем. – Ильин крутил перед глазами карандаш, задумчиво разглядывая его. – Ничего не знаем. Кроме того, что тело в пролеске, голова за конюшней и кисть руки когда-то были одним целым.

– Послушайте! – Леонов всмотрелся в снимок с обезглавленным телом. – Вот этот… Он же в куртке. А эксперты что говорят?

– Смерть наступила месяц назад.

– А месяц назад у нас было что?

Ильин поднял голову и отложил карандаш в сторону

– Лето.

– Значит, человек вышел из дому в дождливую погоду?

– Да, конечно. Проверь. – Майор снова взял карандаш, пододвинул к себе лист бумаги и начал что-то черкать на нем. – Скорее всего убитый из ближайших сел. Обращений о пропаже за последние пару месяцев – ни одного. Местные ничего не знают. Черт! Может, дачник? Что-то должно его с этими местами связывать!