лишь у одного дома. Того самого, где жил наш свидетель. По иронии судьбы, он был единственным погибшим: вся его семья — пожилые родители и девочка-подросток, лет двенадцати, прижимающая к себе котёнка, успели выбраться, буквально, в самый последний момент, когда в доме уже вовсю хозяйничало свирепое пламя.

— Не нравится мне это, — прошептала я на ухо блондину. — Надо бы опросить соседей. С чего вдруг пожар возник именно сегодня? Да ещё и в доме второго свидетеля?

— Справишься одна? — ответил вопросом на вопрос Сан Дар.

— А ты?

— Я должен выполнять обязанности члена правящего клана и помочь Нариану. Люди ждут от нас решения проблемы прямо сейчас. На дворе — ночь, они остались без имущества и крыши над головой, им некуда идти.

Я молча кивнула. Пока Нариан и Сан Дар вышли на дорогу, собирая вокруг себя семьи погорельцев, соседей уцелевших домов и просто случайных свидетелей, слетевших на шум, словно мухи на мёд, я шныряла между отдельно стоящими людьми и пыталась узнать хоть крупицу полезной информации.

В плане блондина был один жирный минус. Желая не упустить ни слова из речи мужчины моей мечты, который, прекрасно поставленным голосом вещал о том, что Зелёных Холмы и лично правящий клан никогда и никого не оставят в беде, люди отмахивались от меня, словно от назойливого комара, не желая даже дослушать вопрос до конца.

Информация пришла, откуда не ждали. Чуть поодаль от толпы я увидела мальчишку лет восьми, который сидел на корточках, ковырялся прутиком в земле и зевал так, что вот-вот мог вывихнуть себе челюсть. В один момент, прутик сломался, парнишка расстроенно вздохнул, поднялся на ноги, пнул камешек и опасливо покосился на один из пострадавших домов.

— Тоже не по себе от этой мрачной картины? — спросила я, поравнявшись с мальчишкой.

— Правящий клан поможет нашей семье, — не по годам рассудительно ответил пацан. — Но сюда возвращаться я не хочу.

— В смысле возвращаться? — не поняла я. Их что, заставляют вернуться в сгоревшие дома? Всё-таки надо было послушать, что им успели наобещать Нариан и Сан Дар.

— Он видел меня, — восьмилетка поднял на меня огромные, тёмно-серые глаза и тут же боязливо оглянулся по сторонам.

— Он? — я тут же понизила голос до шёпота.

— Сейчас он не тронет меня, тут много людей. Но он видел меня, — тихо повторил мальчик.

— Расскажи мне, кто он? Соника Тану не даст в обиду друзей.

— Мы не друзья, — не купился ребёнок.

Я протянула ему руку и широко улыбнулась.

— А так?

— Всё ещё нет, — мальчишка помотал головой. — Друзья дарят друг другу подарки.

Так вот что этот мелкий пакостник хочет! Платная информация даже в век красной луны? Но у меня с собой ничего нет!

Я судорожно огляделась по сторонам и увидела Камала, который записывал что-то на бумаге огрызком карандаша.

— Так, маленький предприниматель, стой здесь и никуда не уходи. Я сейчас

— При…пре…тель, — бормотал парнишка пытающий повторить за мной незнакомое слово, но я уже добежала до бородача и потребовала:

— Живо достань всё из карманов!

— Сдурела? — посмотрел на меня как на умалишённую Камал.

— Да, — коротко ответила я.

— Лесом иди, — демонстративно отвернулся от меня начальник городской стражи.

— Я прямо сейчас прерву Нариана Тая — расскажу, что ты отказался выполнять распоряжение его отца и не хочешь мне помогать.

Камал ещё несколько секунд стоял ко мне спиной, видимо, выбирая меньшее из зол, выругался, повернулся, и, поковырявшись в кармане штанов достал из него всё содержимое.

— На смотри, ведьма.

Я тут же провела инспекцию, перебирая весь нехитрый ассортимент, покоившийся на широких ладонях…так, пуговица…скомканные бумажки…конфета без фантика с налипшими волосами…расчёска для бороды…а на ней что? Муравей?

— Фу, — скривилась я. Есть что ещё?

— А тебе этого мало? Чего пристала вообще?

Я не стала отвечать на вопрос Камала, лишь в раздумьях крутила головой по сторонам. Точно!

— Пошли со мной.

— Я это так просто не оставлю! — рассердился бородач.

— Договорились, — не стала спорить я с начальником стражи. — Эй, пацан! Беги сюда!

Мальчишка боязливо покосился на лысого крепыша и осторожно приблизился к нам.

— Если ты расскажешь, кто тебя напугал, этот храбрый и сильный воин посадит тебя на шею и покатает на себе.

«Храбрый воин» аж икнул от неожиданности, но наглости мне было не занимать.

— Что, правда? — глаза мальчишки расширились как зрачки у кота, попавшего в заросли валерианы.

— Я подам в отставку и прибью тебя, — улыбаясь одними губами, чтобы не напугать ребёнка, прошептал мне Камал.

— Да пойди ты хоть раз мне навстречу, — тем же шёпотом ответила я. — Потом, можешь прибить. Этот пацан что-то видел, возможно, поджигателя.

Ребёнок, глядя в наши лица с приклеенными широкими улыбками, бесхитростно спросил:

— Дядя Камал Мутхи, вы, правда, покатаете меня на шее?

— Да, — скривившись так, будто выпил лимонный сок, ответил Камал.

— Невероятно! Когда я вырасту — хочу стать таким же как вы!

— Низким, лысым и бородатым? — прыснула со смеху, уворачиваясь от подзатыльника господина Мутхи.

— Тьфу на тебя.

Пацан уже прыгал вокруг Камала, но я решительно пресекла его попытки получить сначала награду, взяла за руку и сказала:

— Сначала товар…то есть, говори, кто тебя напугал. Камал, отойди это секретная информация

— Черта с два, — фыркнул бородач и, наоборот, придвинулся поближе.

Глава 26

Малец решил, всё же, заговорить. Попинывая носком ботинка твёрдую почву, он ещё раз огляделся по сторонам:

— Мама строго-настрого запретила мне выходить из комнаты. Утром я попал мячом в стекло на первом этаже, и оно пошло трещиной…честно, я не специально, это вышло само собой!

— Я тебе верю, — солгала я, недовольно поглядывая на греющего уши Камала. Нариан и Сан Дар в это время выслушивали жалобы и стенания погорельцев, которые, несмотря на страшное горе, пытались выцыганить из представителей правящего клана условия пожирней.

— Мне было нечем заняться, поэтому я пол дня провалялся в кровати. Когда наступил вечер, мама принесла мне еды и попить. Как-будто специально сварила тот суп, который я ненавижу, морковка в нём просто фу — мягкая и сладкая.

Я скрипнула зубами и застонала — если грубо подталкивать парнишку к сути разговора, он может обидеться и не рассказать то, что мне надо. Камал с хитрой улыбкой посматривал то на него, то на меня, словно ожидая провала. Но, после рассказа о своих вкусовых предпочтениях и обиды на маму, он, наконец, перешёл к самому главному:

— И вот смотрю я в окно, а в той комнате, где проживал старший сын тёти Хиль, всё ещё не горит свет! А он