Розали взяла пузырек с бесцветной жидкостью с подноса, смочила ею плотный квадратик марли. И опустила его в левый карман пиджака Рогана.

— Если вдруг почувствуешь слабость или головокружение, поднеси к носу, подыши, — сказала она.

Он наклонился поцеловать ее. Она сказала:

— Придется ждать, пока не закончится заседание. А будет это только в конце дня.

— У меня больше шансов, если я застану его сразу по возвращении с обеда. Оставайся в машине. — Он дотронулся до ее щеки. — И ничего не бойся. Шансы, что удастся вырваться, велики.

И вот, с грустью глядя друг на друга, оба они улыбнулись, делая вид, что все хорошо, затем Розали сняла белый халат, бросила его на спинку стула.

— Ну, я пошла, — сказала она и, не сказав больше ни слова, даже не обернувшись, вышла из здания во двор, а затем через двор — на улицу. Роган проводил ее взглядом, потом и сам вышел из кабинета и поднялся по внутренней лестнице в главный коридор Мюнхенского дворца правосудия.

Тут толпились люди. Подследственные, ожидающие вынесения приговора, с семьями и друзьями; а также защитники, обвинители и прочие участники судебного действа. Обеденный перерыв подошел к концу, и они целыми группами стали исчезать за высокими резными дверьми, расходиться по залам, до тех пор пока темный и прохладный коридор не опустел. А фон Остен так и не появился.

Роган прошел по коридору к залу, где судья проводил утреннее заседание. Он опоздал. Процесс начался несколько минут назад. Суд был готов вынести приговор обвиняемому. Фон Остен как председательствующий восседал на подиуме между двумя другими судьями, своими помощниками. Все они были в черных мантиях, но только на голове фон Остена красовалась высокая конической формы шапка из меха горностая и норки, свидетельство принадлежности к высшей иерархии в судебном мире, и этот необычайный отличительный знак, казалось, завораживал всех присутствующих в зале.

Он был готов вынести приговор находившемуся перед ним преступнику. И объявил о своем решении звучным магнетическим голосом, который так хорошо запомнился Рогану. Беднягу ждало пожизненное заключение.

Роган испытал огромное облегчение при виде того, что поиски его увенчались успехом. Отошел футов на сто от дверей зала и шагнул в одну из пустующих ниш, где прежде на протяжении веков хранились доспехи германского рыцаря. Он простоял там около часа, прежде чем дубовые двери распахнулись и из зала в коридор начали выходить люди.

Вот он увидел, как из маленькой боковой дверки вышла фигура в черной мантии. Фон Остен направлялся по полутемному коридору прямо к нему. Он походил на древнего священника, готового принести себя в жертву, — полы черной мантии развеваются, коническая шапка из горностая и норки напоминает митру епископа, священного и неприкасаемого. Роган терпеливо ждал. Затем сделал шаг, преградил дорогу. Вытащил из кармана «вальтер», выставил ствол перед собой.

И вот они оказались лицом к лицу. Фон Остен близоруко всматривался сквозь полумрак, потом еле слышно прошептал:

— Роган?..

И тот ощутил радость, почти восторг при мысли о том, что в этот последний момент его узнали, что теперь его жертва знает, за какое преступление должна умереть. И Роган произнес:

— Однажды ты приговорил меня к смерти.

В ответ послышался магнетический голос:

— Роган, Майкл Роган? — Фон Остен смотрел на него и улыбался. А потом сказал: — Рад, что ты наконец пришел. — Поднял руку, прикоснулся к меховой своей шапке. — Во сне ты выглядел гораздо страшней…

Роган выстрелил.

Выстрел прогремел в отделанных мрамором коридорах громко, точно колокол. Фон Остен отшатнулся. И вскинул обе руки, словно благословляя Рогана. Тот выстрелил еще раз. Фигура в черной мантии начала медленно оседать на пол. Коническая шапка придавала падению нечто величественное, почти священное. Из соседних залов начали выбегать люди, Роган выпустил последнюю пулю в тело, распростертое на полу. А затем, не выпуская пистолета из рук, метнулся к боковому выходу и выбежал на залитый солнцем двор. Он был свободен.

В какой-то сотне шагов он видел ожидающий его «Мерседес» и направился к нему. Розали стояла возле машины и казалась странно маленькой, точно находилась где-то в самом конце туннеля. Роган побежал. Все удалось, думал он, осталось совсем немного; все кончено, я сделаю это, я добегу. Но тут средних лет усатый полицейский, регулирующий движение возле дворца, заметил в его руке пистолет, оставил свой пост и бросился на перехват. Полицейский не был вооружен. Он преградил дорогу Рогану и сказал:

— Вы арестованы. Нельзя размахивать оружием на людях.

Роган оттолкнул его в сторону и пошел к «Мерседесу». Розали больше не было видно — наверное, уже в машине, включает мотор. Рогану отчаянно хотелось оказаться с ней рядом. Но полицейский не отставал. Подбежал, схватил его за руку со словами:

— Прекратите сопротивление. Я немецкий офицер полиции, я арестую вас! — говорил он с сильным баварским акцентом, наверное, поэтому голос казался таким дружелюбным.

Роган ударил его по лицу. Полицейский отшатнулся, потом неуклюже бросился за ним, пытаясь отрезать путь к «Мерседесу», загнать обратно, во дворец правосудия. Однако физическую силу применять опасался — из-за пистолета, который Роган по-прежнему сжимал в руке.

— Я офицер полиции, — с оттенком изумления произнес он снова. Просто до сих пор поверить не мог, что кто-то отказывается подчиняться его законным требованиям. И тут Роган выстрелил ему в грудь.

Полицейский пошатнулся, затем стал падать прямо на него. Смотрел ему в глаза и с неподдельным ужасом шептал: «О wie gemein Sie sind». Роган автоматически перевел про себя: «О, да ты просто подлец». Слова эти эхом отдавались в ушах, он стоял, точно окаменев, а полицейский умирал на земле возле его ног.

Роган неподвижно стоял на залитой солнцем площади, ощущение было такое, точно последние силы покидают тело. Но тут вдруг рядом оказалась Розали, схватила его за руку, потянула за собой. И они побежали. Она втолкнула его в «Мерседес», машина с ревом вылетела с площади. Они на полной скорости неслись по улицам Мюнхена, по направлению к пансиону. Голова у Рогана свесилась набок, сидел он, отвернувшись от нее; и тут Розали с ужасом заметила, что из левого уха у него сочится кровь. Тоненькая струйка, вопреки законам гравитации, ползла вверх по искаженному мукой лицу, точно выкачиваемая из тела насосом.

И вот они доехали до пансиона. Розали остановила машину, помогла Рогану выйти. Он едва держался на ногах. Она достала кусок марли у него из кармана пиджака, поднесла к его носу. Он резко вскинул подбородок, и она увидела змеящуюся струйку крови, выползающую из левого уха. Роган до сих пор сжимал в правой руке «вальтер», люди на улице со страхом и недоумением взирали на него. Розали толкнула входную дверь, помогла подняться вверх по лестнице. Уличные зеваки наверняка уже вызвали полицию. Но по некой ведомой только ей причине Розали хотела, чтобы Роган оказался за закрытыми дверями, вдали от любопытных глаз. И вот они оказались вдвоем и в безопасности. Розали подвела его к зеленому дивану, заставила лечь, положила его голову к себе на колени.