Радетику показалось, что он нашел выход.

– Можно сделать вид, будто ты не получал никакого письма. В конце концов, ты не самоубийца.

– Мегелин, я не могу. Я человек чести. Вряд ли я сумею объяснить это уроженцу Запада, даже тебе, столь долго прожившему здесь. Видишь тех моих людей? Они знают, что моя битва обречена на поражение, но год за годом остаются со мной. Они не видят иного выбора, как и я. Все мы принесли клятву чести, и приказ Абуда не оставляет мне пространства для маневра. Я вынужден попытаться победить Насефа, даже зная, что не могу этого сделать.

– Гарун? Ты слушаешь?

– Да, Мегелин.

Юноша, как всегда, следовал за Радетиком словно тень, с любопытством глядя вокруг круглыми глазами и записывая каждую подробность осады в свою феноменальную память.

– Запомни это. Слушай отца. Он говорит о том, какова цена понятия долга и чести. Никогда никого не загоняй в тот угол, в котором оказался отец, и не позволяй загнать себя. Юсиф, должен же быть способ избежать гибели из-за глупости Абуда?

– Таков наш обычай, Мегелин. Мой. Я должен сделать хоть что-то.

– А это разве не что-то? – Радетик обвел рукой все происходящее в Себиль-эль-Селибе. – Разве этого недостаточно? Мы полностью обескровлены. У нас больше нет сил. Юсиф?

Валиг слегка попятился, пораженный его напором:

– Что?

– Мне кажется, ты думаешь о том, как пройти через ущелье. Встретиться с Насефом и принести себя в мученическую жертву в последней большой битве. Не делай этого. Не трать впустую свою жизнь.

– Мегелин…

– По крайней мере, спланируй так, чтобы сперва закончить все дела здесь. Это ведь не нарушит дух приказа Абуда? Лишь глупец оставляет позади врага, который позже захлопнет вокруг него ловушку.

– Ты прав, конечно, – задумчиво проговорил Юсиф. – Как всегда. Сегодня у меня плохо работает голова. Я настолько устал от сражений и безразличия Абуда, что отчасти мне даже хочется приблизить собственный конец.

– Ты обследовал ущелье? Есть там узкий проход, где можно было бы устроить засаду на Насефа? Где ты мог бы сбросить сверху на него камни? Это наш последний боевой клич, Юсиф. Почему бы нам не остаться в памяти, не превращаясь в мучеников?

– Ладно.

Валиг ушел – похоже, уже не столь подавленный.

Радетик смотрел, как расчеты у катапульт вновь приводят рычаги машин в исходное положение. Все их движения были неуклюжи и медлительны.

– Проклятье! – пробормотал он. – Все бы отдал за отряд наемников из Гильдии.

Рядом с ним словно ниоткуда возник Фуад:

– Не знаю, что ты сказал Юсифу, но спасибо тебе. Он был готов броситься на меч.

– Собственно, ничего особенного.

– Он рассказал тебе новости?

– Что Абуд не собирается нам помогать? Да. Проклятый глупец. Я думал, Фарид убедит его прислать хоть что-нибудь.

– Кронпринц больше никого ни в чем не убедит. Юсиф тебе не говорил? Фарид мертв.

Осторожно, словно старый кот, ищущий место для лежбища, Радетик огляделся и выбрал камень, чтобы сесть.

– Мертв? Фарид?

Фуад кивнул.

– Ему кто-то помог? Хариши наконец до него добрались?

Последователи культа пытались истребить всю семью Квесани. Чаще всего им не удавалось добиться успеха, но одними своими попытками они нагоняли на семейство немало страха. Фарид стал их любимой целью, избежав опасности трижды.

– Не в этот раз. На этот раз Насеф послал собственного умельца, которому удалось тайно провести Карима и пару сотен Непобедимых в пустошь к северу от Аль-Ремиша. На прошлой неделе они подстерегли Фарида, когда тот охотился на льва. То была большая охота.

– Печально, ничего не скажешь. Порой мне кажется, что Господь действительно есть и он на стороне Эль-Мюрида.

– Ты даже сам не знаешь, насколько это печально. Они не просто убили Фарида – как я говорил, то была большая охота. Они прикончили большую часть его братьев, его свиту, несколько офицеров и министров Абуда, а также валига Эс-Софалы и множество его людей.

– Силы небесные. Настоящая катастрофа.

– С точки зрения Насефа – дьявольская победа. Он вырезал сердце Квесани. Знаешь, кто остался? Кто теперь наш любимый кронпринц? Ахмед.

– Ахмед? Я даже не знаю, кто это.

– Логично. Он никто. Я бы тоже предпочел его не знать. Если спросишь меня – он просто баба. Не удивлюсь, если он предпочитает мальчиков.

– Неудивительно, что Юсиф был столь мрачен.

– Мегелин? – вмешался Гарун. – Значит, все кончилось? Дядя Фуад? Мы что, проиграли войну, сами того не зная?

– Хорошая мысль, Гарун, – грустно рассмеялся Фуад. – Удачно ты выразился. Да.

– Нет, – возразил Радетик. – Ничего не кончилось, пока ты не сдался. В душе.

Фуад снова рассмеялся:

– Смело сказано, учитель. Красивые речи. Но реальности это не меняет.

Радетик пожал плечами:

– Гарун, пойдем посмотрим, готова ли катапульта.

Расчет заряжал машину для пробного выстрела. На глазах Радетика они подожгли охапку травы, уложили ее в ложку и зашвырнули пылающий снаряд через стену Нового замка.

– Она устроит пожар, Мегелин?

– Вряд ли. Но понервничать их заставит.

– Тогда зачем это?

– Сражения можно выигрывать в человеческих умах, Гарун. Именно это я имел в виду, когда говорил твоему дяде, что ничего еще не кончилось, пока в душе ты не сдался. Меч – не единственное оружие, которое может сокрушить врага.

– Гм… – Лицо Гаруна стало таким, как всегда, когда он хотел запомнить что-нибудь навеки.

Прошло два дня, но Насеф не появлялся. Мегелин кожей чувствовал исходившее от побережья презрение – Насеф не считал их опасными.

Ему предстояло узнать, насколько он ошибался.

Мегелин послал за Юсифом, который явился с радостной улыбкой. Похоже, валиг вновь обрел душевное спокойствие.

– Сейчас я ее обрушу, – сказал Радетик, давая сигнал. – Фуад, приготовь людей. Так, как мы репетировали.

Пробормотав что-то нелестное, Фуад ушел. В долине началась лихорадочная деятельность – воины Юсифа готовились к штурму. Катапульты перестали обстреливать Старый замок, стена которого держалась, но едва-едва. Расчеты разворачивали машины в сторону Нового замка. Прошел час. Юсиф начал терять терпение.

– Когда наконец что-то начнется? – спросил он.

Радетик показал на дым, идущий из трещин у основания стены:

– Когда делаешь подкоп под стеной, приходится укреплять его бревнами. Когда ты готов его обрушить, заполняешь пространство травой и поджигаешь. Бревнам требуется некоторое время, чтобы прогореть. Ага, есть.