Мишенев всю дорогу шарил по сторонам взглядом в поисках какой-нибудь низины, где мог протекать не обозначенный на карте ручей. Однако вместо этого наткнулся на гниющий куст диких бананов. Проделав в основании его ствола ножом отверстие, он поднес к нему горловину фляги. Спустя несколько минут она наполнилась мутной, сладковатой на вкус и слегка пахнущей ацетоном жидкостью, пригодной для питья. Идти стало веселее. Неожиданно среди разноголосия птиц послышалось едва уловимое слухом блеяние козы. Впереди среди деревьев появились просветы. Наконец лес расступился, и они оказались на краю удивительного по своей архитектуре селения. Небольшие, сложенные из самодельного кирпича цилиндрической формы дома имели конусовидные крыши, сделанные из соломы. Стоящие вплотную друг к другу, они походили на заросли гигантских грибов. Между ними бегали полуодетые дети. Пахло дымом.

Возившаяся под небольшим навесом у какого-то корыта женщина в длинном розовом платье при виде незнакомцев насторожилась. Прикрикнув на детей, которые, тут же сгрудившись, уставились на офицеров, выпрямилась. Мишенев подошел ближе. Изобразив на лице дружелюбную улыбку, он показал ей на пустую флягу. Сделав приглашающий жест рукой, негритянка обошла вокруг дома-гриба. С другой стороны был вход, украшенный глиняными наличниками с замысловатым рисунком. Они вошли внутрь. Убрав кусок фанеры со стоящего сразу у дверей жестяного бачка, она показала ему взглядом на ковш, висевший на стене. Набрав воды, одновременно оглядев жилище, стены которого также были украшены незатейливыми узорами в виде пересекающихся волнообразных линий, он вышел. Уже снаружи заработал спутниковый телефон.

– Это Филин, – представился Антон. – Планы меняются.

Изложив свое предположение по поводу возвращения бандитов обратно на территорию Камеруна, он поставил задачу вылететь почти к самым истокам Бумбы и спуститься вниз по течению, до самой Нгоко, с целью обнаружения катера и группы белых.

Отключившись, Мишень оглядел местность, выбирая площадку для посадки вертолета.

Скрючившись на дне лодки, истекающий кровью Разгуляев громко стонал. Изрыгая ругательства на родном языке, зажимая простреленное предплечье, на корме раскачивался из стороны в сторону Хачубаров. Романенко осторожно ощупывал разодранное лицо.

Гном пнул Павлову по ногам. Она застонала и открыла глаза.

– Ты своей Москвы точно не увидишь!

В душе он не переставал восхищаться мужеством этой женщины. Испытывая растущее уважение к ней, он даже не стал ее больше трогать. Она села. Сначала осуждающе посмотрела на своих коллег, так и не решившихся вступить в схватку с бандитами, потом перевела взгляд на Разгуляева:

– Ему срочно нужно обработать раны.

– Не стоит, – сплюнув за борт, скривился в омерзительной улыбке Гном. – Я придумал один способ усмирения этих тварей. Мы их просто накормим.

– Чем? – испуганно пролепетал Ветров.

При этом его обвислые щеки затряслись. Он посмотрел на груду овощей.

– Вами! – догадавшись, о чем подумал Гном, рассмеялся Романенко. – Давай этого за борт! Все равно не жилец.

– Кретины! – закричала женщина. – Вы соберете в этом месте всех крокодилов, которые есть в округе. Кроме того, они не едят пищу сразу, а затаскивают под затопленные деревья и ждут, когда она разложится, потому что не могут жевать.

– Откуда ты все знаешь? – удивился Гном.

– От верблюда!

– Может, в таком случае подскажешь, как нам выйти из создавшейся ситуации?

– Подскажу! – огрызнулась она. – Только обещайте дать мне бинты, которые у вас есть, чтобы я помогла человеку.

– Обещаю! – заинтригованный Гном кивнул головой.

– Здесь ненужного груза около тонны, – она показала взглядом на овощи. – Нужно просто сбросить его за борт.

От столь гениального и простого решения Гном, Романенко и Хачубаров некоторое время стояли, открыв рты.

– Считай, красавица, что ты не заложник, – неожиданно подал голос Хачубаров. – Это я тебя украл по старинному кавказскому обычаю. Ты моя невеста!

Несмотря на трагичность ситуации, раздался смех.

И хотя горец шутил, он, как и его дружки, не переставал удивляться ее смелости и находчивости, удивительным образом сочетающимся с красотой и женственностью.

Гном засуетился. Окинув взором водную гладь и не заметив никаких судов, он набросился на мужчин-заложников:

– Чего уставились?! Встали, хватаем эту брюкву и бросаем за борт!

Галина наложила повязку на бедро и спину Разгуляева. Раны на ноге были серьезными. Спина же пострадала скорее от прикосновения передней лапы чудовища. Несколько широких, но неглубоких борозд почти не кровоточили.

Романенко замотал бинтом плечо Сулиму. Пуля прошла, не задев кость.

Тем временем лодка быстро освобождалась от груза. Бросая затравленные взгляды на Гнома, лично руководившего разгрузкой, заложники сбрасывали за борт корнеплоды, которые тут же сносило вниз по течению. Спустя полчаса катер качнуло. К этому времени он был почти уже пуст.

Схватив шест, Романенко упер его в дно реки и попытался столкнуть лодку. Однако толстая бамбуковая палка лишь погрузилась в ил.

– Надо встать вдоль бортов и попробовать ее раскачать, – предложил Гном.

Так и сделали. Постепенно лодка соскочила с мели.

Вновь начался дождь. С трудом отыскав подходящее место, сошли на берег, после чего, приставив в бок катера шест, оттолкнули его.

– Пусть теперь ищут, – усмехнулся Гном, провожая суденышко взглядом.

Идти оставалось совсем ничего. Все основные препятствия, как считал Гном, были позади. Те, кто их ищет, наверняка сосредоточили свои усилия на резиновой лодке, которую они угнали. Даже если им удастся установить, что в пути беглецы сменили одно средство передвижения по воде на другое, оно к этому времени будет отнесено течением на другой конец страны.

Однако уже через полчаса ходьбы он понял, что ошибся с выводами. Местность оказалась покрыта непроходимыми зарослями высокого кустарника, разросшегося после вырубки огромных площадей ценных пород дерева. Они то и дело натыкались на почерневшие пни. Ко всему из-за сильных ливней почва была сильно заболочена.

– Теперь я понял, почему деревня, куда мы направляемся, брошена, – проговорил Гном, оглядывая окрестности. – Лесорубы там жили. Пилить стало нечего, ушли в другое место.

– Раз здесь занимались древесиной, должны же быть какие-то дороги?! – почти простонал Ром, пробивая себе путь в зарослях бамбука.

– Этот участок, судя по пням, разрабатывался лет десять назад, – вздохнул Гнатенко. – А бревна они сплавляли по реке.

– Логично, – согласился с ним Ром и ойкнул.

– Ты чего? – налетев на него, удивился Гном и тут же отшатнулся.