сыграл важную роль в советских переговорах с Великобританией и Францией, так как показал решимость СССР не вести войну на два фронта – в Европе против Германии и в Азии против Японии. Советская победа при Халхин-Голе убедила японцев не нападать на СССР.

Снайдеру следовало знать об этом. Он, очевидно, считает своих читателей дремучими невеждами, способными принять любое его заявление за чистую монету.

Снайдер изобретает «сталинскую теорию допроса»

Снайдер утверждает:

«Сталин воплотил в жизнь свою теорию о том, что с врага можно сорвать маску только через допрос» (с. 150).

Откуда взялась такая «теория»? У Снайдера нет никаких документов для обоснования его заявления, даже фальшивой «документации». Отсутствуют хоть какие-нибудь подобия свидетельств существования у Сталина такой «своей теории». Перед нами очередная ложь.

Снайдер считывает настроение Сталина

Очевидно, для проекта Снайдера важно возложить на Сталина личную ответственность за массовые убийства в годы «ежовщины». Проблема в том, что все доступные сейчас источники указывают на противоположное. Вероятно, именно поэтому Снайдер, как и другие идеологически мотивированные писатели, постоянно сочиняет свои «факты».

Например, Снайдер пишет, как в результате массового уничтожения людей Сталин становился счастливее или испытывал что-то в том же духе:

«Однако превращение списка крестьян и рабочих в колонки цифр, казалось, поднимало настроение Сталина» (с. 151).

Сей странный факт выдуман Снайдером. Как он вообще смог узнать о «настроении Сталина»? Цель Снайдера, очевидно, – изобразить Сталина как некоего кровожадного монстра. Доказательств, повторим, никаких нет. Историки не имеют морального права привлекать пустые догадки под видом истории.

«Ежовщина» как «политика Сталина»

Нижеследующей цитатой из четвертой главы книги Снайдера мы открываем обсуждение «ежовщины» (см. следующую главу):

«Линия “большого террора” точно подтверждала сталинскую властную позицию. Приказав остановить массовые операции в ноябре 1938 года, Сталин еще раз сменил начальника НКВД. На смену Ежову, которого позже расстреляют, пришел Лаврентий Берия. Такая же участь ожидала многих из высшего руководства НКВД, обвиненных якобы в превышении полномочий, что на деле было сущностью сталинской политики» (с. 151).

Для историков-антикоммунистов важно, чтобы вопрос о массовых убийствах был тесно увязан с личными планами и замыслами Сталина. Но это ложь. Сталин действовал на основе докладов, посылаемых к нему Ежовым. Как отмечает В.Н. Хаустов, составитель некоторых исключительно ценных документальных сборников, исследователь откровенно антисталинисткого толка, доклады были сфабрикованы:

«Самым страшным было то, что Сталин принимал решения, основываясь на показаниях, которые являлись результатом вымыслов конкретных сотрудников органов госбезопасности. Реакция Сталина свидетельствовала о том, что он воспринимал эти показания в полной мере серьезно»149.

Снайдер: Сталин не проигрывал, а значит, всегда контролировал ситуацию

Далее Снайдер отмечает:

«Заменив Ягоду Ежовым, а Ежова – Берией, Сталин оказался на верхушке аппарата госбезопасности. Умением использовать как НКВД против партии, так и партию против НКВД он показал себя неоспоримым лидером Советского Союза. Советский социализм стал тиранией, при которой власть тирана демонстрировалась через призму мастерства его придворной политики»150 (с. 151).

Порочная логика процитированного абзаца заслуживает внимания еще и потому, что ею часто пользуются другие антикоммунисты. Снайдер совершает логическую ошибку post hoc ergo propter hoc: «после этого – значит вследствие этого». Если Ягода и затем Ежов оба участвовали в заговорах по свержению Сталина, но оба потерпели неудачу, то, как делает вывод Снайдер, Сталин всегда контролировал ситуацию.

Попробуем воспользоваться аналогией с футбольным матчем: команда-победитель собиралась одержать верх, а тот факт, что она выиграла, должен доказывать, что исход игры контролировался ею в течение всего времени! «Логика» вроде этой, очевидно, служит историкам-антикоммунистам для того, чтобы сбросить с себя груз научной работы по поиску доказательств в поддержку своих допущений.

Некоторые из обескураживающих заявлений Снайдера требуют рассмотрения. Конечно, может быть правдой, что после смещения Ежова Сталин «оказался на верхушке аппарата госбезопасности». Но здесь не затронут главный вопрос, нарушал ли Ежов решения Политбюро, «Сталина», совершая эти массовые казни невиновных людей, или нет? И когда Сталин использовал «партию против НКВД»?

Очевидно, Снайдер пытается сказать, что Сталин спланировал все, что натворил Ежов, потому что Сталину успешно удалось убрать Ежова. Конечно, второе отнюдь не подразумевает первого. Если Сталин не знал о преступных массовых убийствах Ежова и затем обнаружил их, у него могло возникнуть желание его заменить. Судя по имеющимся у нас свидетельствам, так оно, скорее всего, и случилось.

Еще в одном случае Снайдер, похоже, пытается внушить то, чего доказать он не в силах. На самом деле у Сталина не было никакого «двора». Не был он и «тираном» – что бы то ни значило – или диктатором, «чье слово – это закон». Например, Сталин столкнулся с открытым противостоянием в ходе июньского (1937) пленума Центрального комитета и в октябре 1937 года потерпел сокрушительное поражение, стремясь организовать выборы в Верховный Совет с участием двух и более кандидатов на одно место, как предусматривалось новой Конституцией151.

Обращаясь к источникам, на которые в данном случае ссылается Снайдер, выясняется, что статья Хлевнюка (p. 23, 28) не содержит ничего, что могло бы подтвердить утверждения исследуемого абзаца. В самых общих чертах в ней описана ситуация, сложившаяся после смещения Ежова в конце 1938 года.

Биннер и Юнге (p. 591–593) также резюмируют события с сентября по ноябрь 1938 года. При своей твердой убежденности в том, что Сталин контролировал действия Ежова – а это допущение присуще всем исследователям-антикоммунистам, – ни Биннер и Юнге, ни их коллеги-единомышленники не располагают ничем, что доказывало бы их непоколебимое мнение.

Перед нами чистая идеология, свойственная многим, если не всем, антикоммунистическим авторам. Им «хочется» обладать доказательствами, что Сталин должен «нести ответственность» за массовые преступления Ежова. К несчастью, все свидетельства указывают на обратное, поэтому им ничего не остается, как декларировать совершение Сталиным неких деяний, за которые он «на самом деле» должен нести ответственность.

Биннер и Юнге напоминают: Борис Старков еще в 1993 году отмечал, что Ежов «не информировал Сталина о своих действиях». Хотя Биннер и Юнге и не согласны со Старковым, им нечего возразить в поддержку своего несогласия. Нас не должно удивлять, что и Снайдер по данному вопросу хранит полное молчание. Но теперь известно, что Старков оказался прав. Увы, далее ему продвинуться не удалось. Сегодня в распоряжении историков появились доказательства того, что Ежов творил массовые убийства самочинно, и они стали частью выставлявшегося им заговора по свержению правительства и руководства партии152.

Снайдер: указание национальности «не слишком отличается» от нацизма

Снайдер утверждает:

«Немецкий Нюрнбергский закон 1935 года лишал евреев возможности участвовать в политической жизни германского государства и определял еврейство