процента, а кое-где они могли мечтать и о преодолении пятипроцентного барьера и местах в Парламентах.

Иностранные специалисты, как при Петре, ехали в Союз. Не все, но многие молодые люди готовы были начинать жизнь в квартирах, не хуже чем в пригородах Парижа. И ездить на машинах, которые не уступали классом машинам, Европейских стран.

Климат был тяжелее, но социальное обеспечение лучше. Была и стабильность.

Георг начал интервью с острых вопросов. На острые вопросы были даны острые ответы. И казачка и русская по духу Маришка не лезла за словом в карман. Они прошлись по прошлому страны. По будущему. По-настоящему. Георг был очарован и понял, что времена изменились и скоро Россия, Советский союз расцветут. Он уехал впечатленный.

Обрадованный и измененный он покинул родину. Уже свою родину, а не только родину предков. Покинул не навсегда. Он поговорил с женой, благословил старшего сына остаться во Франции. А сам с младшим сыном и женой вернулись в Союз. Маришка пообщалась с ним, поговорила и взяла на работу пресс-секретарем в Общество. Он работал хорошо и его опыт пригождался. Был выпущен также журнал «Эксперт-экономист», тиражи которого хорошо раскупались.

Глава 14 Пора домой, или Закон о Возвращении. Американцы в Мексике. Сотовая связь.

Глава 14. Пора домой, или Закон о Возвращении.

Американцы в Мексике.

Сотовая связь.

Интервью с Георгом Виттелем подтолкнуло Маришку к размышлениям. Она знала, что русские остаются самым разделенным народом и в ее времени и во времени, в котором она жила. Во времени СССР. Волны эмиграции отбегали от страны, унося тысячи людей. От Аргентины до Канады, от Азии до Африки, жили общины русских людей. Много оставалось их в Европе, в основном Франции.

Вовремя пришло письмо от Солженицина. Маришка вступила с ним в переписку, и из нее родился Закон о Возвращении.

«Каждый, любой, но свой. Добро пожаловать домой» - рифмовано звучал лозунг.

Каждый, кто хотел. Любой веры, в православие ли. Монархию, в социализм, по Сталину или Троцкому могли вернуться, не опасаясь преследований. Своими были дети и внуки, и сами мигранты, доказавшие свое родство с Родиной. Доказательством могли быть фотографии, письма, дневники и просто честное слово.

В Бразилии глава семьи Прокл Прокопьевич читал воззвание большевиков. У него было несколько сот гектаров красной, глиняной почвы Бразилии, восемь детей, три трактора и жена. Он любил эту выжженную землю Бразилии, ее голубое, безоблачное небо. Он втянулся в бразилиан, хоты до конца и не принимал их. Семьи староверов не женились на местных, не отдавали за них дочерей, блюдя веру.

Он читал воззвание и думал. Считал. Условия были хорошие. На бумаге выходило гладко. Глядя в синее небо и просторы полей, всходящий урожай рапса, решил пока не ехать.

Он не болел Родиной. Он ее не видел. Вечно гонимые, теряя детей и здоровье, его предки бежали в Сибирь. Потом, когда Сибирь уже стала мала они бежали на Кавказ и оттуда в Турцию и Южную Америку. Прокл перекрестился двумя перстами.

Он решил подождать.

А вот сосед Емельян Емельянович Адаменко не ждал. Потомственный казак, бежавший сода в 1946 году, помыкавшись по Северной Америке, он Родину помнил и тосковал по ней. Земли у него было не меньше, а детей вот поменьше. Пять.

Оставив все старшему сыну, он со средними погодками вернулся домой. На стык Ростовских и Кубанских земель. Землю ему выделили. Степи без края, куда ни один колхоз по дальности не считал рентабельным ездить. Существовавшие же там станицы и немецкие колонии сгорели в революцию, как особо злые - государство помогло. Государство помогло и сейчас. Материалы завезли по сходной цене. Электричество к хутору провели. Колодцы старые он откопал. Помогли расчистить старые оросительные каналы и пруды. Построил пока небольшой домик, чтобы прожить сезон. И начал работать. Он работал как заведенный, с утра до ночи. Успел в сев и уже скоро ждал урожая. Урожай был хороший. Земля, протаявшая шестьдесят лет отблагодарила. Денег хватило вернуть кредит и начать стройку дома побольше. Ровно на том месте, где раньше стоял их родовой дом. Емельян этого не знал, но чувствовал, что ему помогает земля и улыбается родное солнце. И хорошо он работал и хорошо зарабатывал. Отстроил дом и развернул хозяйство. Прибыль позволяла жить.

Приехал старший. Посмотрел на отца. И понял, что приехал в гости. Вернулся назад в Бразилию. Не его было тут место. И родился он уже там.

Не всем была чужбина Родиной, но и Родина кому-то была чужбина.

Земли хватало и вернувшимся, и возвратившимся. Золотом платила страна за хлеб.

После Нового года готовили возвращение Солженицына. Выпустили книги. Подкорректировали Архипелаг ГУЛАГ и выпустили двумя тиражами. Один полный, с комментариями специалистов. Другой, попроще, для людей.

Выступил Брежнев. Покаялся. Не хотел он трогать эту тему, но надо было еще раз выплакать ее.

Выплакать и высмеять. Опять помог Гайдаев. Снял «Один день Денисыча» так, как был он написан. С юмором не убиваемым, с оптимизмом народным. С желанием работать.

Тут Янковский показал себя и в простоте и в сложности мужика русского. Не было там надрыва. Любили мы родину так, что везде на нее работали.

И смешные моменты, показал Гайдаев хорошо. И кавторанга (подполковника) морского и хитрованов баптистов.

Поверили люди, и пошли на кино еще раз.

А Маришка не останавливалась. Сделала подарок женщинам к 8 марта.

Разрешили постановлением Политбюро открывать, допустили маленькие, частные салоны красоты, облагаемые небольшим налогом. Жизнь закипела. Маленькие парикмахерские открывались на каждом углу и теперь, въезжая в любой маленький город, казалось, что люди родились, чтобы надеть подгузники, реклама которых украсила билборды, которые тоже появились. Сделать прическу. Рядом сделать маникюр, и подправить прическу, и зайти в «Желтый клоун». Там сытно поесть и пойти в кино на фильм режиссера Гайдаева. А собственно для чего иного люди и родились? На Марс слетать?

Женщины засияли прическами. Они делали все известные в мире прически. Волосы прямые, волосы кудряшками, с челками и без. Высоко стоящие волосы и забриолиненные. Талант рвался наружу.

Ранним