и еще метров на триста вон в ту сторону — ее личный кусок леса. И уж грибов-то тут полно, Лахджа уже убедилась. Она вырастила на локте объемистую сумку и принялась собирать первосортные рыжики и лисички… о, белый гриб!..

Рука демоницы протянулась к нему… и почти столкнулась с другой рукой. Из-за дерева вышел плюгавый старичок с добрым морщинистым лицом. В одной руке он держал полную корзинку, а в другой — нож.

— Ой, — сказал он при виде Лахджи. — Уступите старичку?

— Конечно, уступлю, у вас же нож, — пошутила демоница. — А вы кто?

— Берде Инкадатти, профессор, к вашим услугам, медам, — говорил волшебник и немного пятился, пристально рассматривая ее ауру. — А вы… вы почему не в круге? Кто-то неудачно призвал?.. Я лауреат Бриара, предупреждаю.

Нож в его руке немного трясся.

Вообще, мистерийские лауреаты Бриара, даже третьей степени, примерно соответствуют и даже немного превосходят высших демонов. В том, что касается личного могущества. Если выпустить один на один ее мужа и случайного гохеррима… ну скорее всего Майно победит. Но придется ему несладко.

Но в любом случае встретить высшего демона вот так в лесу неприятно даже лауреату. Это как со злой собакой на лесной тропе повстречаться — может и кондрашка хватить. Особенно если ты старенький и не очень воинственный.

— Да вы не переживайте, у меня паспорт есть, — успокоила соседа Лахджа.

— А!.. а я уж подумал, вдруг… вдруг юный Пордалли опять призвал какую-то суккубу, да она его и задушила… они у него знаете, какие? Я вот знаю. Я ему все время говорю, доиграешься ты, доиграешься!.. Все время шлюх к себе из-за Кромки водит! А еще семейный человек! Я уж сколько жалоб подавал, а мне все отписки, отписки!.. ну вы знаете, эти уж в Кустодиане… они и сами поди суккубов любят.

— Я не суккуб, — сухо сказала Лахджа. — Разве я похожа на суккуба?

— Нет, — забегали глаза старика. — А чьих тогда будете? Вы же, получается, при ком-то, раз у вас паспорт?

Лахдже не хотелось рассказывать этому склочному деду о себе, но он, судя по всему, их сосед, так что лучше побыть вежливой. Им еще неизвестно сколько жить бок о бок. Она посмотрела в хитренькие глазки старичка и сказала:

— Я Лахджа Дегатти, очень приятно. Ваша соседка.

— Ага… за юного Майно замуж вышли, получается, — как-то неприязненно сказал Инкадатти. — Он что ж, теперь тут поселился?

— Да, вернулся в фамильную усадьбу… ого, сколько вы грибов-то набрали.

— А у нас с вашим свекром была договоренность, что мне можно у вас грибы собирать, — быстро сказал старик.

— А нам у вас, правильно?

Старичок отвел взгляд.

— Правильно?.. — с нажимом спросила Лахджа. — Лес-то большой, что нам считаться?

Старик по-прежнему ничего не ответил. Но Лахджа решила не поднимать бучу из-за нескольких грибов. В конце концов, поместье стояло брошенным тридцать с лишним лет. Наверняка здесь все соседи со временем начали собирать грибы, да и дети наверняка бегали по ягоды. Что ей теперь — колючей проволокой обносить?

— Что вы мне голову-то морочите? — наконец проворчал сосед. — Грибы ей. Знаю я вас. Я демонов-то на свою территорию не пускаю!

— А… ну и сами тогда идите отсюда, пожалуйста… а грибы тут оставьте. Срезали на моей земле — значит, мои.

— Это чего это?! — почему-то обрадовался Инкадатти и набрал в грудь воздуха. — Ишь, пришла!.. порядки свои наводит!.. Старика гоняет!.. с собственной зем… почти!.. она ничейная была тридцать лет!.. Я ухаживал за ней, имею право!

Кажется, сосед любит скандалы.

— Большое спасибо! — низко поклонилась Лахджа, раскидывая руки метров на десять. — Во-о-о-от такущее! Но знаете, как говорят у меня дома? Оказанная услуга ничего не стоит.

У Инкадатти задрожали губы. Лахджа решила, что он сейчас заплачет, и уже хотела уступить эти несчастные грибы, лишь бы старик не расстраивался, но вдруг поняла, что тот улыбается. Что на его лице змеится улыбка неистового счастья. Глаза совсем не по-стариковски заблестели, нож в руке засветился, и Инкадатти прошипел:

— Мы еще посмотрим. Я управу-то найду. Думаете, можно обидеть беззащитного старика и ничего не будет? Так вы к этому в Паргороне относитесь? А у нас не Паргорон. У нас по законам живут. Меня найдется кому защитить.

Он говорил это, пятясь к своему поместью, не выпуская корзинки из рук. По дороге он остановился, присел и быстро срезал еще один гриб.

Лахджа не стала догонять склочного деда. Храк с ними, с грибами. Пусть подавится, айчап старый, не драться же из-за них.

Своей частью леса она осталась довольна. Ей выпало немного ельника, березняка и могучих старых кедров. Эти, впрочем, росли в основном уже в соседнем поместье, куда Лахджа без спросу заходить не стала. Она еще не познакомилась с соседом к северо-западу… да и с остальными соседями, если не считать живущего к западу Инкадатти. Надо будет, что ли, какую-нибудь вечеринку для них устроить… потом, когда усадьба перестанет напоминать хижину господина Ау.

— Астрид, не опаздывай к обеду! — крикнула Лахджа, услышав знакомый топоток. — И не забегай далеко!

Но Астрид и сама знала, что ей делать. Она с не меньшим увлечением исследовала окрестности, исследовала новую территорию. Восхищенная тем, насколько расширились ее владения, девочка важно вышагивала по лесу, дубася траву и камни палкой.

Это была очень хорошая палка. Длинная, крепкая, раздвоенная на конце. Астрид сама ее нашла и очень этим гордилась. Такую хорошую палку не каждый сможет найти, знаете ли. А кто и найдет — не оценит по достоинству.

Вторая рука Астрид тоже не пустовала. Енот выдал ей в дорогу запас провизии. Большую булку, только что из печи. Астрид ела сама и швырялась кусочками в птиц и белок. Она усвоила уроки мамы и теперь не ловила зверей, а кормила их… неважно, хотят они того или нет.

Подбив метким броском сойку, Астрид впихнула ей в клюв несколько крошек и почувствовала себя очень доброй. Ошеломленная такой щедростью птица вспорхнула на ветку и что-то затараторила.

Наверное, благодарит.

— Не за что! — улыбнулась ей девочка и побежала дальше.

Она поделилась по-честному. Половину булки съела сама, а половину скормила лесным обитателям. Угостила и пушистую белочку, и стрекочущую сороку, и важную ворону. А потом увидела садовую соню и решила